— Ага, — пробурчал Педро.
— Значит, две тысячи у них — это ровно две тысячи, ни на одного человека меньше.
— И что? — спросил Педро.
— Да ладно, забудь, — махнул рукой я.
— Что?
— Не важно.
— Что ты хотел сказать, Миша?
— Ну просто, знаешь, не выйдет ли так, что каким-то другим людям придется ехать вместо тебя и твоих родителей? Раз вас освободили.
Педро не отвечает. В молчании мы идем до самого корпуса. Он уже открыл дверь, но перед тем как войти, остановился.
— Лишь бы не мы, — торопливо бормочет он. — Лишь бы не нас. Какое мне дело.
Мы поднялись на свой этаж и пошли по коридору, и тут я увидел со спины знакомую фигуру.
Мама. Зачем она пришла?
— Миша. — Мама блекло улыбнулась.
— Привет, — сказал я. И собирался сказать что-то еще, не знаю что, но тут открылась дверь нашей комнаты и появился Франта.
— Ты опоздал. Ты должен был вернуться, — он огорченно глянул на часы, — пятнадцать минут назад. А где Карп?
— Эй, Франта! — Педро подошел к нам с таким видом, словно ему удалось всех нас ловко разыграть.
Глаза Франты вспыхнули от радости.
— Педро! — Он потрепал Педро по волосам. — Тебя отпустили, отпустили!
Он обеими руками крепко обнял Педро.
— Добро пожаловать, друг, как хорошо, что ты вернулся!
— Мой дядя сумел договориться.
— Ну да, ну да! Замечательно! Иди в комнату! Я как раз собирался читать на ночь.
Педро скрылся в комнате, мы остались втроем.
— Ужасный день. — Мама так и стоит с одеялом.
Франта кивает, потирает руками лицо.
— Я принесла это Мише, — говорит мама. — На время холодов.
— Миша, — говорит Франта, — ты бы шел в комнату.
Я перевожу взгляд с Франты на маму и обратно. Как поступить? Должен ли я взять одеяло? Подождать, пока и мама велит мне идти в комнату, а не только Франта? Пока я стою в растерянности, мимо нас пробегает Карп и исчезает в комнате — Франта не успел и слова ему сказать. А я так и стою, глядя то на Франту, то на маму. Наконец я обнимаю маму и иду в комнату. Закрываю дверь и приникаю к ней ухом, а другое ухо затыкаю пальцем.
— Госпожа Грюнбаум, — заговорил Франта.
— Я хочу, чтобы он взял одеяло! — перебила мама. — За два месяца, с тех пор как мы приехали, половина мальчиков в этой комнате переболела. А если нас отправят со следующим транспортом, нужно, чтобы он был здоров.
Наверное, я и так со вчерашнего дня понимал, что может дойти очередь и до нас, но, когда я услышал, как мама говорит о следующем транспорте, желудок у меня сжался в кулачок. А вдруг в семье Педро трое и нас заберут вместо них? Пусть Терезин и не идеальное место, но я не хочу отсюда уезжать — это все, что я знаю.