– Я намерен, господин Фарради, получить ваши показания. Они будут записаны, я попрошу вас прочитать и подписать их, после чего вы будете свободны. В то же время я обязан вам сказать: от дачи показаний вы можете отказаться, а если пожелаете, имеете право на присутствие вашего адвоката.
Такое начало Стивена ошеломило, но он не подал вида. Ему удалось выжать из себя улыбку.
– Звучит как-то грозно, старший инспектор.
– В таких делах, господин Фарради, нужна полная ясность.
– Все, что я скажу, может быть использовано против меня, так?
– Мы не делаем ударение на слове «против». Все, что вы скажете, может быть использовано в качестве улики.
– Это понятно, – спокойно заметил Стивен, – но не представляю, инспектор, зачем вам какие-то дополнительные показания? Утром я уже все сказал.
– Наша встреча была неофициальной, предварительной, если угодно. К тому же, господин Фарради, есть некоторые факты, которые, как мне кажется, вам удобнее обсудить здесь. Все, что не имеет отношения к делу, предано огласке не будет, но правосудие есть правосудие. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
– Боюсь, что нет.
Старший инспектор Кемп вздохнул.
– Скажу. С покойной госпожой Розмари Бартон вы состояли в интимных отношениях…
– У вас есть доказательства?
Кемп наклонился к своему столу и взял в руки лист с машинописным текстом.
– Это копия письма, которое было найдено в вещах покойной госпожи Бартон. Оригинал у нас – его передала нам мисс Айрис Марль, которая узнала почерк своей сестры.
– «Дорогой Леопард…» – прочитал Стивен.
Его замутило.
Голос Розмари… полный мольбы… Неужели прошлое никогда не умрет, не согласится с погребением?
Он взял себя в руки и посмотрел на Кемпа.
– Возможно, вы правы, что письмо написано госпожой Бартон – но из чего следует, что оно адресовано мне?
– Вы будете отрицать, что арендовали квартиру на Молланд-Мэншнз, 21, в районе Ирлз-Корт?
Им все известно! И, наверное, уже давно!
Он пожал плечами.
– Вы хорошо осведомлены. Позвольте спросить: почему мои личные дела вы хотите сделать достоянием общества?
– Такая надобность возникнет лишь в одном случае – если они имеют отношение к смерти Джорджа Бартона.
– Понятно. Вы хотите сказать, что сначала я был любовником его жены, а потом убил его самого.
– Господин Фарради, буду с вами откровенен. Вы с госпожой Бартон были близки – и расстались по вашей инициативе, а не по ее. Из этого письма следует, что она угрожала вам неприятностями. Но в итоге умерла – вовремя для вас.
– Она покончила жизнь самоубийством. Наверное, моя вина в этом есть. Я могу себя корить, но это не имеет отношения к закону.