Ей все давалось легко, порой экзамены ставились автоматом. Сами учителя советовались с ней по личным вопросам. Как так? Какие еще трудности? Какой пример? Разве она сама не есть этот пример?
В тот день она ушла расстроенная и подавленная. Академик так и не подписал рецензию, включив желтый свет вместо зеленого. Он, ее учитель, не дал зеленого света, хотя другие подписи уже давно стояли на листе. Удар ниже пояса.
— Вспоминай или жди эту изюминку, — эхом в ушах отражались слова академика Щелокова.
И вот, спустя пять лет Елена дождалась, но не изюминки, на которую ей указал вернувшийся ненадолго в реальность дряхлый академик, а своего главного кошмара в жизни — Максима Еременко.
Своим появлением он разом перечеркнул тридцать лет безошибочной врачебной практики, компетентности и уважения со стороны медицинского сообщества, начиная с санитаров и медсестер, и заканчивая терапевтами и профессорами.
— Как это может стать моей изюминкой?! — срываясь на крик, говорила она академику в его кабинете на последнем этаже. — Это же конец всей моей работе!!! Мне все придется делать заново. Еременко — не моя «изюминка», а нелепое чудо профессора Агарова!
— Я же говорю, что нужно развивать тему. Возможно, придется очень серьезно перерабатывать весь материал и, скорее всего, на пару с профессором.
— Не буду я ничего переделывать. Это абсурд.
Академик долго молчал, а потом, впервые за всю практику повысив на нее голос, произнес:
— Тогда я вынужден дать отрицательную рецензию на вашу работу, Елена Николаевна, — обратился он к ней по имени-отчеству. — Если дать ход диссертации, полностью основанной на частном методе анализа, это может привести к тупику в развитии медицинской науки!
— Но позвольте…
— Я уверен, что у Вас есть другие наработки. Зациклиться на себе — прямой путь к поражению. Как Вы сами заметили, ошибаться нам свойственно. Думайте, решайте, но эта тема не годится.
Елена Николаевна выпученными глазами посмотрела на дряхлого академика и, не найдя подходящих слов, молча вышла из кабинета.
В трехкомнатной квартире (с видом на стадион имени Эдуарда Стрельцова) Елена Николаевна сидела на кровати, разглядывая поблекшие грамоты, похвальные листы, сертификаты, медали, значки с корочками. Она доставала их из большого пластмассового ящика, купленного на распродаже в гипермаркете, и те, что посмотрела, раскладывала рядом.
Голова раскалывалась от недосыпа и обилия выпитого за день кофе. Не помогли даже две таблетки аспирина. И вот, наконец насмотревшись на достижения и победы, она дошла до главной работы всей своей жизни — так и незаконченной, так и неодобренной докторской диссертации. Почти четыреста страниц впустую потраченного времени.