Принесли очередного пострадавшего, и в палатке начался плач Иеремии. Медсестра Фаина тут же засуетилась вокруг человека. Алена посмотрела на окровавленное лицо. У нее во рту стало так горько, словно она съела целую ложку хинина. Подкатила тошнота. Она поставила недопитый стаканчик с чаем на край стола, и вдруг страшная тишина разлилась по всей Москве. Собаки приступили к работе.
Только сейчас в свете прожекторов Алена разглядела возвышающиеся руины многоквартирного дома — главной святыни советского народа. Те немногие, кто остались целыми и невредимыми, теперь бесцельно бродили возле палатки, ожидая своей дальнейшей участи.
Около входа в метро редактор вспомнила, что курит. С сигаретой во рту она достала из сумки рукопись Максима с красными карандашными правками. Небрежно пролистала и бросила ее в дымящийся мусорный бак. Не успела она прикончить сигарету, как обгоняя вой сирен, мимо нее пролетели три кареты скорой помощи. Зазвонил телефон. Алена ответила. Выслушала, даже не кивая, потом сказала в трубку: «Приезжай к восьми», — и стала спускаться по лестнице.
Алена порыскала на столике сигареты, но не нашла. Под руку подвернулся бокал с остатками красного вина «Ц». Ей стало немного легче. В новостях сообщали про взрыв жилого дома в Заводском районе. Называли уточненные данные о жертвах, суммы компенсаций. Среди основной версии фигурировала утечка бытового газа.
Так же говорили про десятикилометровую очередь в центральный амфитеатр на картину «Христос во гробе» Ганса Гольбейна младшего. Выставка продлится еще несколько дней, после чего оригинал будет возвращен в Базель.
В выпуске погоды синоптик обреченно заявлял, что похолодания в Москве в ближайшие недели ожидать не стоит. Всему виной антициклон. Для тушения торфяных болот подключили армию.
— Хорошо погуляли ночью, правда? — спросил проснувшийся молодой человек.
— Не лучше, чем с другими.
— Слушай, а когда моя книга будет издана? — с заигрывающей интонацией поинтересовался он. — Сколько мне заплатят сразу, а сколько потом?
— Скажи, а на что ты готов ради творческого успеха? — спросила Алена, пуская кольца дыма.
— На все готов, — зевая, ответил молодой человек и встал с кровати.
— Аполлон, — подумала Алена.
— Я даже от родителей откажусь, если это будет мешать. Мне с детства внушали, что их единственный сын рожден для великих дел.
Алене вдруг стало противно от самой себя. Сколько раз она проводила время с женатыми мужчинами, и задушенная совесть ее молчала…
— Скажи, а зачем ты вставил эпизод с Иисусом Христом? — спросила раздраженно Алена, вдавив сигарету в переполненную пепельницу. — Он ни к селу, ни к городу.