— Мне так посоветовали на тренинге для писателей. Сказали, мол, это привнесет в роман глубины и выведет текст на новый уровень.
Алена истерически захохотала. Молодой человек подхватил.
— Значит, ты готов убрать все сцены с ним, если я попрошу?!
— Конечно. Для меня они ничего не значат. Если книга будет издана, будет иметь успех, то я готов пойти на любые уступки. Меняйте название, срезайте все что хотите, но книга должна стоять на полках магазинов среди бестселлеров. На меньшее я не согласен.
Алена изменилась в лице, и смех рассеялся, как туман.
— Сколько страниц из пятисот нужно выкинуть? — весело спросил Аполлон, разглядывая себя в зеркале.
— Все пятьсот.
— В смысле? — спросил он, повернувшись к Алене.
Алена встала с кровати, прикрылась одеялом и пошла в ванную комнату.
— Но это же весь роман! — крикнул он ей вдогонку.
— Извини, но твоя рукопись — никчемный мусор. Я даже не стала бы его подкладывать под ножку дивана.
— Постой, но ты же сама вчера говорила…
— Пора подкрасить челку, — подумала Алена, рассматривая себя в зеркале. — Мне просто нужно было с кем-нибудь развеяться. День трудный вышел.
Молодой человек стал одеваться и одновременно с этим сыпать на девушку скудным бранным словарным запасом, что вызвало в Алене вторую волну хохота.
Она подошла к рабочему столу, небрежно перекинула несколько листов, скривилась и смахнула рукопись молодого человека в урну. Дверь захлопнулась, чуть не слетев с петель.
Алена порылась на дне сумки и достала банку с сильнодействующими обезболивающими таблетками, которые врач прописала ей от мигреней. Отвинтила крышку и высыпала на ладонь сначала десять, а потом еще пять белых пилюль.
— Теперь точно пора, — сказала она, и дрожащей рукой вылила в стакан остатки красного вина. — Такая доза убьет и кита.
Зазвонил телефон. Она решила не отвечать.
— Меня это больше не касается.
Алена положила в рот первые пять таблеток, но телефон словно бы умолял ответить.
— Да, — уже чувствуя горечь на языке, все-таки ответила Алена.
— Из морга «склифа» беспокоят. Завтра нужно к десяти часам утра подъехать на опознание.
— Куда подъехать…?
— В морг института им. Склифосовского, девушка. Я сколько раз должен повторять? У меня в списке напротив фамилии Еременко записан ваш телефон.
— Но я…
Трубку положили.
— Завтра нужно подъехать на опознание к десяти часам, — повторила она для себя и выплюнула таблетки в ладонь.
Ее забил озноб: то ли от страха, перед какой страшной чертой вновь остановили (логическим мышлением Алена не была обделена с рождения, и понимала, что два раза уже не могут быть случайностью), то ли от своего бессилия переступить эту черту. В голове пронеслись строчки из Фауста в переводе Пастернака, которые она знала наизусть: