— Да, через неделя тут начаться стройка торговля центра, — разводя широко руками, пояснил рабочий. — Вон там я повесить объявление на стена блины. Мне сказать тянуть лента. Скоро привезти кран.
— Это же вроде памятник архитектуры девятнадцатого века? Здесь ведь могли Достоевский с Чеховым бывать.
— Не знать про Чехов, — как бы извиняясь, сказал рабочий. — Я просто тянуть лента. Тогда мои дети сыты и одеты, а Москва зима холодно.
Внутри Алены было сейчас такое состояние, каким бывает оркестр перед концертом во время настройки инструментов. Какофония из хаотичных звуков от духовых, струнных, валторн, литавр воспринимается со стороны как шум. Алена смяла пачку, швырнула ее в переполненный мусорный бак и, прихрамывая, направилась в сторону метро.
— Девушка, я Вам в третий раз повторяю, нужно за неделю подавать заявку на посещение больных.
— Ну пожалуйста, мы не виделись много лет.
— Что за день сегодня такой? Вам в четвертый раз повторить? Егор Дмитриевич, ну хоть Вы ей скажите.
Егор Дмитриевич протер совершенно лысую голову платком и спросил, направляя на себя вентилятор:
— В чем дело, душечка?
— Вот пришла, требует пропустить к отцу. Говорит, не виделись много лет.
Егор Дмитриевич высморкался в платок и деликатно спросил:
— Как фамилия вашего папеньки?
Алена негромко назвала фамилию отца, но этого хватило, чтобы и вахтерша уронила на пол ложку, которой размешивала какую-то плесневелую заварку в чашке. Егор Дмитриевич почесал за оттопыренным сальным ухом.
— Никогда бы не подумал, что у него может быть дочь…
Вахтерша согласилась. Алене не понравилось это перемигивание.
— Я могу с ним увидеться хотя бы на десять минут?
Егор Дмитриевич снял тяжелую черную трубку стационарного телефона и провернул диск четыре раза. Алена вспомнила, что точно такой же телефон она видела в морге.
— Дмитрий Егорович, это Егор Дмитриевич! На проходной стоит девушка и просит навестить папеньку. Пропустить?
Егор Дмитриевич внимательно слушал, постоянно кивая.
— Дело в том, Дмитрий Егорович, что она его родная дочь. Вы же родная дочь?
Алена кивнула.
Егор Дмитриевич послушал еще несколько секунд и положил трубку на базу.
— Дело вот в чем, душенька. Кстати как вас зовут?
— Алена.
— Так вот Аленушка, у нас сегодня на объекте из-за Вашего папеньки произошло чрезвычайное происшествие. Он требует его признать здоровым и отпустить проповедовать в народе. Мы бы и рады его отпустить, но ведь это больница. Прежде нужно выздороветь, а Ваш папенька то кинется на врача, то бьет и пугает других больных. Однажды и вовсе чуть себя не поджег. Вот и сегодня, после месяца пребывания в смирительной рубашке, во время обработки язв на теле заперся в кабинете и теперь грозится убить медсестру.