Лидин папа был мент. Ну как — слегка: работал в ФСКН (ещё до переезда этой лавочки), почти дослужился до генерала. Он столько раз вытаскивал Лиду из самых беспросветных передряг, что коллеги на него только вздыхали. Когда Лида окончательно перешла на амфетаминовый образ жизни и похудела до тридцати килограммов (в те баснословные года её обнажённые летними носками щиколки были до того хрупки, что так и хотелось спросить: «На чём же вы держитесь, милочка?»), — отец повесил на неё слежку, собрал материалов о купле-продаже, а потом пришёл к ней с предложением: «Или бросаешь, или твои друзья идут в тюрьму». Лида зажала обе ноздри — и бросила. Но как-то собрались они у Метадон Кихота…
С тех пор как половина Лидиных друзей села, она была не в очень отношениях с отцом.
Лида отвернулась от фуражки. Приходилось шарить взглядом и смотреть на что-нибудь ещё.
На полу — плитка квадратиками. На холодильнике магниты с городами (Тула, Прага, Ессентуки, Суздаль, Рим, Казань, Курск, Санкт-Петербург), тут вилка, тут ложка, тут чайник, тут кастрюля, тут конфеты, тут хлеб, один год неотличим от другого, сегодня — это то же вчера и то же завтра, мама — синоним папы: то же самое, но только другими словами. В углу, на холодильнике, стоит бывалый телевизор с пузатым экраном: в нём чёрно, страшно и безнадёжно отражается мир этой кухни.
Так! Надо искать велосипед.
Та же комната, тот же вид из окна, даже запах тот же — стоялый, как будто пили много «Блейзера» и зажёвывали жвачкой, чтобы не спалиться. Ага. На этой двери она пыталась повеситься в пятнадцать… А вот здесь… Но теперь всё в серых коробках. Лида сделала шаг в сторону балкона, загляделась на одну из приоткрытых — и, разумеется, стала рыться.
Здесь — многотомный дневник: страдания, переживания и прочий подростковый вздор. Тут — какие-то бирюльки от Новослободских панков, даже браслет с выбитыми у ниферов зубами остался — у-у-у, а это пригодится. Вот рисуночки… Вот походная кружка… Берцы, пережившие и Кавказ и Марокко (с прорванной вентиляцией в пятке) … Ха! Ручная пила! (Когда у Лиды гостил её первый настоящий парень, он всегда сидел на одном стуле: когда этот мудила её бросил, она сначала скулила и ныла, обняв стул, а потом подумала: да чё я ною? кто он такой? — взяла пилу на кухне и распилила стул надвое). Лида перебирала хлам: мило и безразлично. Вдруг её взгляд лёг на вещь, о которой она даже думать забыла.
Пыльный-пыльный космический корабль из лего: похожий на блин, он стоял на шкафу — ненужный, как заброшенные космодромы. Лида взяла его — хрупкий — на руки, попробовала сдуть пыль — расчихалась и стала яростно моргать: случайно нажала кнопку на корабле — пулялка вылетела и потерялась на полу.