— А чё — может, ко мне пойдём, в «Сталкера» по смертям поиграем? — предложил я, стуча палкой по стене.
— Ну ты вообще. Мы ж Алика сёдня испытываем. И Лиза тоже с нами.
— Скоро они? — Я бросил палку подальше.
— У Алика ещё один урок, у Лизы ещё два.
(Мы-то, разумеется, свалили с физры — через окно, а то мимо охранника только первоклашки пройти могут.)
— Пошли в «Луч» в автоматы поиграем? — тогда предложил я. (Сидеть ещё час на гаражах — это какой-то отстой.)
— У тебя есть бабки? — Шелобей нахмурился.
— Нету.
— И у меня нету.
Мы оба откладывали с завтраков на «Плейстейшн» (вскладчину), но Шелобей был круче — он прогуливал бассейн, и поэтому у него уже было целых две тыщи.
— А давай посмотрим, как играют? — сказал я.
— Можно.
Спустились с гаражей с помощью паркура (как в «Принце Персии»), потом вышли на улицу Мира (вернее — проспект). Весна таращилась на нас из растресканных луж, везде вкусно цвело, воздух висел зелёный, солнце плескалось как из водяных пистолетов на Ивана Купала, тётки с длинными ногами и дяди с огромными руками проходили мимо — и спешили заниматься какой-то чепухой. А грязи-то!.. (Весна покажет, кто где срал.)
Это вообще у нас организация была — МУД. Малая Украинская Девятка. Типа всё как в «Сталкере» (о Тарковском и Стругацких мы тогда не подозревали, но всем двором рубали в игру), только не было всей истории, а всегда была Девятка, а всем всё наврали и вот. (В нашей Девятке, правда, было только восемь человек, и один об этом даже не знал, но неважно.) Участники назывались мудаками, а летом мы катались на великах по острову Татышева (кажется, это была вся наша деятельность; а! иногда ещё на Енисей ходили блинчики кидать или у Шелобея собирались в покер — у него были карты и фишки).
Не помню, кто предложил Алика, — он пацан странный и рыжий, в стратегии играет и вообще немного лошара, но зато у него настоящие усы, телефон без кнопок, и он даёт нам почитать книжки про воздушных пиратов. С нами ещё должна была Лиза идти, она не из МУДа и вообще девчонка, но Шелобей с ней мутит, поэтому ладно.
Мы уже повернули и шли мимо острого готического храма — потому что готика — это круто, а ещё там рядом колонка, из которой можно напиться.
— А как это — мутить? Вы типа целуетесь? За руки держитесь? — Я спросил и попытался сдержать отвращение, но меня прям затошнило.
— Ну как бы да. Но она странная какая-то. Говорит, у неё в мозгу какой-то стрём. — Шелобей грустно покивал (мама рассказывала, что когда камешек в ухо попадает — это страшно; я решил, что у Лизы камешек в ухе). — Ну, типа, помнишь, мы в бутылочку играли и мне выпало её целовать? А она вся такая сморщилась. Как будто мы и не мутим… — Я кивнул (хотя не помнил). — Я ещё её в гости звал — пельмени есть и «Убить Билла» смотреть, а она сказала, что кровь не любит.