Легкое, прозрачное, словно невесомое облачко возникло над перевалом. Казалось, оно никак не могло помешать нам, но зная, как быстро меняется погода в горах, я насторожился. Облако росло и развивалось прямо на глазах, из легкого перышка оно превращалось в мощное кучевое образование, белоснежные башенки тянулись ввысь, напоминая горные вершины, такие же суровые и неприступные. Чем ближе мы подходили к перевалу, тем мощнее становилась эта, родившаяся из легкого перышка, туча. Входить туда на легком Ан-2 опасно. Кроме бешеных потоков, грозящих разрушить самолет, могло возникнуть обледенение. На Ан-2 никаких средств против обледенения нет, и тогда затрещит перкаль на крыльях под тяжестью льда, со звоном лопнут растяжки между верхним и нижним крылом, и обломки конструкции, которая еще несколько минут назад называлась самолетом, рухнут из облака прямо на перевал. И какой-нибудь член комиссии, которая будет расследовать летное происшествие, почесав затылок, тихо проворчит, что только полный идиот мог влезть на Ан-2 в грозовое облако.
Хотя облако это еще и не стало грозовым, но и полным идиотом я себя не считал. Прибрав газ, я стал снижаться, чтоб пройти под самой нижней кромкой. Просвет между облаком и перевалом был небольшим, всего метров триста, но и этого вполне достаточно. При подходе к перевалу началась болтанка, самолет швыряло, раскачивая по крену и тангажу, потом нас резко потянуло вниз. Мы попали в мощный нисходящий поток. Вероятно, это был поток обтекания, встречный ветер, уткнувшись в перевал, поднимался вверх, создавая восходящий поток, но, поскольку пустоты природа не терпит, сразу же за перевалом он устремился вниз, все больше и больше прижимая нас к земле. Тянуть штурвал на себя бессмысленно — упадет скорость, а чем меньше скорость, чем дольше мы будем находиться в этом потоке, тем сильнее прижмет нас к земле. Нужно было проскочить его на скорости, ведь там, над перевалом, обязательно должен быть восходящий поток, да и облако уже родило свои потоки, и должно обязательно подтянуть нас вверх, оторвать от этого перевала.
Я уже видел точку на земле, в которую врежется самолет, перевал приближался, а восходящего потока все не было. Мы попали в мышеловку, как глупая мышь лезет за кусочком сыра в поставленный на ребро монеты стакан, так и мы полезли в эту, сужающуюся к перевалу, долину. Монетка упала, все, мышеловка захлопнулась, нам уже не развернуться в узком ущелье. А ведь предупреждал нас Василий Петрович! Решили сэкономить на одной посадке? Отказались от дорогих услуг международного аэропорта? Может быть, наши похороны обойдутся и дешевле, но теперь это, почему-то, не утешало. Чужие горы, неведомые! Вот и показали они свой характер, в своих горах мы бы не попались, мы знали свои горы, а эти — нет. Можно вспомнить многие из народных мудростей по этому поводу, но теперь они нам уже не помогут.