А ну-ка, посмотрим, что у нас в сундуках?
Подумав так, молодой человек хмыкнул. А то он не знал, что там в сундуках? Никакого особого добра, так — всякое старье, рухлядь. Пара кафтанов, ферязь да проеденная молью шуба. Хорошая, в общем-то, шуба, лисья, парчой крытая… ну, не парчой — тафтою, узорчатым бархатом. Эх, кабы не моль — можно было б и шубу толкнуть. Или — доспех? Старый батюшкин бахтерец?
Распахнув сундук, Бутурлин вытащил доспех, встряхнул да с грустью погладил кольчужные кольца, провел пальцами по металлическим пластинам. Нет, от мушкетной пули не защитит… а вот от сабельного удара — пожалуй. Да и, если пуля на излете. Конечно, хорошо бы кирасою латной бахтерец сей заменить… да где ж ее взять, кирасу-то — чай, немаленьких денег стоит. Нет, пуст будет. Мало ли. Призовет государь — и в чем на поле брани идти? С голым брюхом?
А вот и шлем… Хороший, добрый шишак! Цельнокованый, полукруглый, с небольшой шишечкой в навершье, с защитными пластинами по бокам. Сверкающий тусклым металлом, ничуть не ржавый — уж об оружии-то молодой помещик заботился. Ну, как без шишака в бой? Недаром в «Учении и хитрости ратного строения» Якоба фон Вальхаузена сказано: «…мушкетёру же надобен шишак, потому, что не одно, что от посеку, но и на приступех от каменья и от горячей воды и от иных мер, и для того мушкетёру шишак добре пригож, что на затравках и в напусках от рейтар большая поруха над головою живёт».
Все правильно, все так. Вальхаузен этот, видать, знал, о чем писал. Жаль, труд его на Руси-матушке только недавно перевели, лет семь-восемь назад.
Господи, какой же сейчас год? — неожиданно для себя самого задумался вдруг Бутурлин. От венчанья на царствие государя Алексея Михайловича минуло уж лет десять… Значит — если по-немецки — сейчас одна тысяча шестьсот пятьдесят шестой год от Рождества Христова. А от сотворения мира… это долго считать надобно.
Так! Не шишак и не бахтерец. Тогда что же… выходит — шубу? Ну да, на что она? Чай, не в Кремль ездить.
Вытащив шубу из сундука, Никита Петрович разложил ее на столе, сдвинув в сторону шахматы. Полюбовался. А вроде и ничего! Вон мех как играет! Ежели издалека смотреть… А вот если вблизи… Ну, да неужели, такая роскошная шуба — пусть даже и старая — двух-трех жбанов водки не стоит? Даже и перешить — полушубок сделать… Ах, тут еще и дырки… Жаль… А ну-ка…
Выглянув в дверь, Бутурлин позвал сенных девушек:
— Эй, Фекла, Марфа. Кто из вас шить добро может?
Девчонки вошли, поклонились:
— Да все мы, батюшка. А пуще того — Серафима. Уж так она вышивает, так…