— Договор с Ювелирторгом-то заключили? — спросил Плетюхин.
— Думаем вот. Заключить-то бы заключили, да они от нас требуют что? — восемьдесят процентов в реальном стиле и только двадцать процентов в нашем. Мы же просим хоть двадцать пять в нашем, да и то я не знаю, откуда мы остальные в реальном возьмем, кто их будет писать…
— Да, брат, врасплох нас застал этот реальный стиль, свалился как снег на голову. И кто его мог там только придумать! Работали, план выполняли, дипломы, награды, почет — и вот тебе на… Хоть бы посоветовались: как, мол, вы сами-то там, мастера? А то сразу — бац! Сверху спустили, а мы тут расхлебывай…
— Раз надо — то, значит, надо! Там, наверху, получше нас знают; наше дело писать, а не рассуждать, — заметил Золотяков.
— С Союзтабакторгом договорились. Сто тысяч коробок для папирос дают расписать. Эти не спорят, берут в нашем стиле, — сказал Ухваткин.
— Когда на керамику-то переведут, что там слыхать?
— Спросил бы чего полегче. Керамику тоже навесили сверху: осваивайте! Своих мастеров посылали учиться — освоили, ну а дальше-то что?! Гжельский завод до сих пор не «белье», а дерьмо поставляет… Ну хорошо, мы и такие их вазы расписывать не отказываемся, но обжигать-то ведь все равно их негде, муфельной печи и до сих пор нет!.. Двести тысяч рублей по плану Всекохудожник должен был выделить нам в этом году, а не дал ни копейки, это, по-вашему, как?..
Ухваткин и сам не заметил, как разошелся и от обиды почти кричал, что Всекохудожник только бумагами руководит, обещаниями, а работой, договорами не обеспечивает, делами артели не интересуется, знать не знает и ведать не ведает, как живет и чем дышит артель. Сколько уж раз лично к ним обращался, требовал, ездил — и всё как горох об стенку. Наобещают — и тут же забудут. Последнее время даже на обращения не отвечают, а только и знают пихать комиссии да проверки. Отчисления берут все сто процентов, а помощи нет никакой…
— Надо бы ставить вопрос об нашей самостоятельности, чтобы выйти из подчинения Всекохудожника. Наше искусство они на свой аршин только меряют, а нам их аршин не подходит, должны у нас быть мерки свои, — сказал Плетюхин как что-то давно им решенное.
— Думаешь, перевод на реальный стиль — это их выдумка, Всекохудожника?
— А то чья же еще! Напланируют там, наворочают, намудруют, не понимая ни уха ни рыла, а мы тут расхлебывай. Надо, чтоб нашей артелью, искусством нашим специалисты, люди то есть понимающие его, занимались, а не всякие там горлопаны, чиновники…
Золотяков в разговор не вступал, благоразумно помалкивал и посматривал только, как Ухваткин с Плетюхиным кипятились. Кто знает, как еще все оно обернется, что может выйти из разговоров таких! Лубков вон Кузьма тоже пытался топыриться, — где он теперь?..