— Странно, не идёт никто, — прошептал Собик.
Это действительно было странно. По Объездной обычно довольно часто ходили патрули. Перебраться через дорогу в общем-то не было проблем, достаточно было подождать, пока пройдёт очередной патруль и быстро перебежать в скопление грязных и запутанных улочек западных районов Промзоны, бывших ещё грязнее и ещё запутаннее, чем в более старых, кое-как, всё же организованных восточных районов. Но они таились уже почти пол-склянки, а патрули так и не появлялись.
Решив не забивать себе лишний раз голову, мало ли, что могло произойти, пока они сидели в своём схроне, Гнус отлип от стены.
— Побежали, — толкнул он товарища.
На той стороне дороги ночная жизнь не замирала. По масляным фонарям, горевшим над дверями домов, можно было подыскать себе походящий кабак или дом любви. По слухам, которым, правда, Гнус не очень верил, снова появились и притоны, где клиентам предлагали наркотики.
Гнус легко ориентировался в этом запутанном лабиринте улиц западной Промзоны. Будучи от природы сообразительным и не раз битым жизнью со всех сторон, он, понимая, что умение ориентироваться может не раз его спасти, специально изучал все ходы и выходы, лазы и подворотни. Не обращая внимания на нытьё оголодавшего Собика, он шёл в глубь улиц и остановился перед известной ему ночной забегаловкой, находящейся на окраине трущоб.
— Малыш, рада, что ты опять в наших краях, давненько тебя не было, — сказала подсевшая к ним за столик молодая, но уже потасканная девчонка. — Может, угостишь? Я вижу, ты как всегда при деньгах.
— Если ты, Агленда, считаешь, что пара-тройка десятков солигров и тугриков, это деньги, то закажи и себе, — иронично усмехнулся Гнус.
Девчонка была одной из немногих, к кому он относился хорошо. Отличаясь беззлобным и весёлым нравом, эта молодая шлюха умудрилась не озлобиться на жизнь, хотя в свои шестнадцать лет уже многое испытала. Даже побои от слишком агрессивных или оказавшихся несостоятельными клиентов делали её мрачной ненадолго. Как только заживали синяки и ссадины, она снова начинала улыбаться. При этом она была, на взгляд Гнуса, красивой. И не только на его взгляд, Собик, и тот не только жадно ртом поедал тушёные бобы с салом, но и жадно глазами ел Агленду.
— Правда? Спасибо, Малыш…
— Не зови меня Малышом. Поняла? Я просто Гнус. Запомни.
— Хорошо, запомню, просто Гнус. Ну не злись, — засмеялась Агленда, увидев его возмущение. — Я же знаю, что ты хороший и добрый. Я закажу тоже себе бобов и сидра? Сидр тут, правда, уж скисший, но на большее-то у тебя не хватит.