«Чего им нужно-то? Наркоз, что ли?» Я еще раз прошелся взглядом по присутствовавшим в палатке – смертельно уставшему хирургу и отчаявшейся девчонке-медсестре и, приняв решение, решительно шагнул внутрь. «Значит, наркоз нужен? Хорошо, я обеспечу вам наркоз!»
Я быстро пошевелил своими пальчиками, разминая их. Одновременно я молил всех богов, которые там следили за нами с неба, чтобы меня не подвела память о старинных акупунктурных точках, наука о которых была моей страстью еще в той жизни. «Как она уж там называется? Черт! Шень Лун, вроде… Шея, боковая поверхность… Три луня, черт, пальца, от середины… Нужно резко несколько раз надавить. Лишь бы силы хватило».
– Мальчик, что тебе надо? – хирург меня заметил лишь тогда, когда я вылез из-за его спины. – Быстрее уходи отсюда. Леночка, что вы смотрите! Его еще нам не хватало.
Девушка, шмыгнув носом, деловито потянула ко мне руки, как тут же получила по ним.
– Ручонки убрала свои! Быстро! – вызверился я на нее моментально, мне нужно было как можно быстрее добраться до шеи Фомина. – Вам же помочь хочу!
С доктора в эту секунду, ей-богу, можно было писать картину «Удивление». Он опешил настолько, что из его пальцев даже цигарка выпала.
– Наркоз нужен, так ведь? – под их пристальными взглядами я подошел к шее комиссара и, нащупав характерные впадинки на ее шее, резко начал на них нажимать. – Чего встали как статуи? Инструмент готовьте!
На моих глазах Фомин вдруг обмяк. Глаза его закатились. Мне все-таки удалось детскими пальчиками пробить мышцы его шеи.
– Леночка, это невероятно! Посмотрите, – доктор уже был возле раненого и с удивлением пытался нащупать пульс. – Он в глубоком обмороке. Совершенно не обращает внимания на прикосновение… Мне это напомнило Халхин-Гол, – в задумчивости забормотал он, снова и снова касаясь раненого. – Был у нас один монгол и показывал нам китайскую гимнастику. И он тоже нажимал какие-то точки на теле… – доктор вдруг подскочил и схватил то ли нож, то ли скальпель. – Ой, что это я?! Леночка! Давайте скорее! Кажется, у нас есть шанс! – тут он повернул голову ко мне и скороговоркой сказал. – А с вами, молодой человек, мы поговорим позже.
Поняв, что Фомин в надежных руках, я вышел из палатки и застыл на место, словно соляной столб. Мимо меня, буквально в каких-то паре-тройке метров решительно вышагивал наш особист. Видно было, что молодой мужчина явно на взводе. Жесткое решительное лицо, горевшие глаза, правая рука, лапавшая кобуру, – безусловно, письмо он воспринял как руководство к немедленному действию. В таком состоянии наш политрук точно не собирался ни с кем разбираться!