– Куды это ты? – я отмахнулся от бабкиного голоса, увязавшись за политруком и сопровождавшими его красноармейцами. – Ух, зараза!
«Не-а, я никак не могу это пропустить!» Бежал я от дерева к дереву за бойцами особиста – двумя рядовыми и коренастым сержантом с ППШ в руках.
«Где это наши красавцы? – честно говоря, я с трудом успевал за ними, особист пер как танк, не чуя ни каких препятствий. – Ну конечно! Кухня! Где еще быть нормальному мужику на войне? На кухне! Собственно, где еще больше всего языком болтают… Вон они, сидят, языками чешут».
Все трое действительно сидели с группой бойцов вокруг небольшого костра и о чем-то разговаривали.
«Бляха-муха, – не сдержался я, когда присмотрелся получше. – Да они со стволами! Охренеть! Это что за детский сад здесь?! Их, поди, и не обыскивали совсем. Неужто тут еще кто-то есть?»
Потом, конечно, я понял, что дело было совсем не в предательстве и диверсантам никто не помогал. На самом деле все было очень просто! Это были первые дни совершенно иной войны, разрушительной, к которой толком-то никто и не готовился. Это были дни дикой растерянности, паники и непонимания. Это были дни, когда одни еще жили прошлым, а другие уже отказались от будущего…
Тем временем особист их тоже приметил и, видимо, от избытка чувств и полного отсутствия специфического опыта со злостью заорал:
– А ну-ка всем встать! – потрясая вынутым из кобуры револьвером, он зло буравил глазами троицу. – Я сказал встать!
Удивленные и ничего не понимающие бойцы, что сидели возле передвижной кухни, бестолково начали подниматься, спотыкаясь и мешая друг другу. У одного лопоухого солдатика даже винтовка от испуга упала под ноги. Другой, пожилой ездовой, все никак подняться не мог, запутавшись в постеленной под задницу телогрейке.
«Смотри-ка, белобрысый как камень, – я подобрался еще ближе и во все глаза следил за одним из диверсантов, переодетым лейтенантом. – Ни один мускул не дрогнул. Силен, падла! И ведь как хитро за других встал, словно прикрылся».
Наш особист же продолжал и дальше городить одну ошибку за другой. В полной уверенности в своих силах он шел прямо к диверсантам.
– Ты, ты и ты – выйти вперед! Оглохли, что ли? – с диким возбуждением кричал он, выстрелив в воздух. – Ну! Разоружить этих! – повернувшись к своим бойцам, бросил он. – Быстрее!
«Б…ь, баран же! Настоящий баран! Куда ты на них прешь?!» Чувствуя, что сейчас что-то случится, я отступил к дереву и укрылся за ним, как за щитом.
И точно… Белобрысый, что прятался за остальными бойцами, как за стеной, неожиданно открыл огонь из пистолетов. В этой быстрой стрельбе с двух рук из-за живого укрытия, безусловно, чувствовался настоящий мастер. Он вертелся юлой вокруг лопоухого молоденького бойца, который, прикрывая его от остальных, орал как резаный поросенок.