– Ну, где ж его черти носят! – воскликнула девка.
– Нишкни, Настасьица, – одернул ее белобрысый парнишка.
Она не то чтобы застонала или замычала, как это невольно случается от досады, а явственно зарычала.
Чтобы не показаться подозрительным, Богдаш даже не стал придерживать коня, а поехал прямо, не обращая внимания на пеших.
– Посторонись-ка! – приказал он сверху девке.
Она шагнула в сторону и одновременно вскинула голову, яростно на него поглядела. Богдаш от взгляда едва не пошатнулся в седле…
Видывал он норовистых девок, но таких еще не доводилось!
– Проезжай-ка подобру-поздорову, молодец, – негромко сказала она. – Не то глазыньки проглядишь!
Скромности девичьей в этой бесовке не было ни на грош.
Желвак проехал бы, да вдруг оба молодых парня засуетились:
– Гляди, гляди-ка, идет, идет!..
Все трое кинулись выглядывать из-за угла и загородили коню дорогу.
– Один он, – сказала Настасьица.
– А ну как его кто там поджидает?
– Так и я не одна. И куманек мой Данилушка тоже там, на Троицкой дороженьке, с товарищами будет. Я его кликну!
Она рассмеялась, как смеются люди, уверенные в своей силе.
– Да что ж, копытами вас стоптать, что ли? – прикрикнул сверху Богдаш.
И поехал вперед, но так, чтобы краем глаза увидать, кого там высматривает лихая девка.
Увидел же он всего-навсего, что к человеку, явственно совравшему про троих конных, подошел другой человек, высокий и худой, имеющий на плече два ратовища, надо полагать, от двух лопат, укрученных в бурый мешок. Они посовещались коротко, сели на коней и поехали прочь.
– Троицкая дорога? – спросил сам себя Желвак. – Что же они, лягушка их заклюй, на Троицкой дороге позабыли – куманек Данилушка со товарищи?
После чего хмыкнул – нашел же себе Данилка куму, такую куму и впрямь только в сибирские украины посылать, одну заместо отряда казаков…
Одно присутствие Настасьи говорило о том, что Данилка опять заварил кашу.
Полгода назад именно Богдан Желвак догадался приглядеться к парню, именно он поднял шум и дошел до дьяка Приказа тайных дел Дементия Башмакова. И теперь он ощущал некоторую ответственность… да и не только за Данилку…
Ведь воспитанник еще и Семейку с Озорным за собой потащил!..
Вот почему Богдаш оказался на Троицкой дороге, на самой обочине, где трава глушила стук копыт, и ждал, когда же объявятся те двое, кого он наверняка обогнал, и, судя по всему, кума Настасья с юными своими товарищами.
Хотя темнело не очень-то поздно, на лесной дороге уже сделалось мрачновато – кроны деревьев, смыкаясь над ней, не пропускали и того малого света, который радовал бы душу и глаз. Богдан, ездивший по государевым делам в любое время суток, мрака не боялся, он боялся другого – что конь не вовремя заржет. Впрочем, припозднившиеся путники по дороге все же проходили и проезжали, был даже небольшой обозец, поспешавший к Москве.