— Это лучшее, на что ты способна? — Марта слегка зевнула. — Я думала, что к этому времени ты в самом деле будешь капризной маленькой девочкой.
— Ты — самый отвратительный человек, который мог бы здесь находиться.
— О, пожалуйста, — сказала она, сев рядом со мной и похлопав меня по плечу. — Ты уже использовала свои худшие оскорбления для Бена и Энн, а они — святые по сравнению со мной. Выпусти всё наружу.
— Боже, какое же ты дерьмо.
— Знаешь, я сидела там несколько часов, терпела вонючие памперсы и плачь маленьких, прелестных близняшек Джимми. И если твой ребёнок будет таким же, то можете не рассчитывать на мою помощь с присмотром за ним. — Положив руку на бедро, она взглянула на меня свысока.
— Как будто я позволю, чтобы мой ребёнок остался с тобой без присмотра, — зарычала я.
— Однако, у них милые имена. Лори и Джин. Гораздо приятнее, чем то, что выбрали вы. Мне действительно будет жаль вашего ребёнка, когда она пойдёт в школу.
— Бл*дь, я тебя ненавижу! — закричала я, каждый дюйм моего тела напрягся из последних сил.
— Скажи мне то, чего я не знаю!
— Знаешь, почему ты думала, что я бы никогда не подписала тот контракт? — разозлилась я. — Потому что ты настолько ничтожная, полагая, что весь мир такой же корыстный и эгоистичный, как и ты. Это называется проекцией.
— Вот это уже лучше, — сказала она. — Режешь правду-матку. Думаю, в конце концов, из тебя выйдет очень хороший психиатр.
— Психолог!
— Неважно, — она пожала плечами. — Можешь называть это любыми мудрёными терминами из колледжа, но ты не скажешь мне ничего, что я уже не слышала раньше.
— Сэм влюблён в тебя, тупую, недостойную суку, — зарычала я.
Её лицо побледнело.
— Что?
— Если бы ты не была такой бестолковой и самовлюбленной, ты бы заметила это ещё несколько лет назад.
— Тужься, — сказала Энн, сжимая мою руку.
— Ну же, дорогая, — сказал Бен. — Ты справишься.
Доктор Пир и Эми ожидали между моими раздвинутыми ногами каких-либо изменений. Все в этой сраной комнате завели одну и ту же песню: тужься.
Марта, видимо, уже оправилась от удивления и делала всё возможное, чтобы мозолить мне глаза.
— Хватит придуриваться, Лиз. Вытолкни уже этого ребёнка из себя. Живо.
— Я пытаюсь!
— Пытайся лучше, лентяйка! Тужься! — закричала она прямо мне в лицо. — Ну же!
— А-а-а! — Моя бедная невинная вагина открылась чудовищно, невероятно, неестественно широко. А затем плюх, и остальная часть моего ребёнка выскользнула прямо на руки доктора Пир. Мгновение спустя недовольный, слабый плач наполнил комнату, крошечный ребёнок замотал кулачками.
Мой ребёнок. Ух ты.