Я откинулась на спину от облегчения, просто пытаясь отдышаться. Энн заплакала. Бен наблюдал за нашим новорождённым ребёнком с нескрываемым восторгом. Марта ехидно улыбнулась мне. Корова.
— Знала, что тебе просто нужна была правильная мотивация, — сказала она, рассматривая свой идеальный маникюр. — Ненависть, подпитываемая гневом, сделала своё дело.
— Бестолковая, — пропела я ей насколько мне позволяло полное отсутствие энергии. Мы обе улыбнулись. Даже не знаю, почему.
Педиатр быстро осмотрела нашего ребёнка в то время, как плацента поспешно вышла из меня, и обо всём позаботились. Вот это да. Больше никогда. Никогда в жизни. Наверное.
— Дамы, представляю вам Гибсона Сандербёрд Роллинс-Николсона. — Бен осторожно передал мне моего завёрнутого в пелёнку, орущего ребёнка.
— Привет, малыш. Всё хорошо. — Боже мой. Внутреннее тепло, чистая любовь наполнила меня до краёв. Он притих, пронзительный крик превращался в едва слышный плач. Крошечный носик и ротик, и два маленьких голубых глаза уставились на меня. Копна тёмно-русых волос. — Взгляни на себя. Ты прекрасен.
— Он и правда прекрасен, — сказал Бен, позволяя Гибсону обернуть крошечным пальцем вокруг своего.
— Это «он», — сказала я, несколько опешив. — Вау.
— Мне было интересно, когда ты поймёшь это.
— А я была так уверена, что ты будешь девочкой. — Я покачала головой.
— Он идеален. — Энн смотрела на него с абсолютным обожанием.
Как ни странно, Марта так же смотрела на него. Я даже не представляла, что увижу её лицо таким мягким и поражённым.
— Мы назовём его в честь твоей любимой бас-гитары? — спросила я.
— Если ты не возражаешь. — Бен наклонился, запечатлев поцелуй на моём лбу. — Ты — умница, дорогая. Ты была на высоте.
— Извини, что вела себя так отвратительно.
Он рассмеялся.
— Ничего страшного.
— Гибсон Сандербёрд Роллинс-Николсон. — Я погладила пальцем его мягкую, сладкую щёчку. — Тебя любят.
— Точнее не скажешь, — сказала Энн, сжимая моё плечо. — Мы дадим вам двоим побыть наедине.
— Верно. До скорого. Милый ребёнок. — Марта последовала за сестрой, её брови опустились, а лицо стало задумчивым.
Хороший врач и медсестра также скрылись. Спасибо тебе, Боже, за эту тишину. Если подумать, то после всех этих месяцев слежки за своей речью, всё, что он услышал, приходя в этот мир, было ненормативной лексикой. Ну и пусть. Где-то находишь, где-то теряешь.
— Я люблю тебя, — сказал Бен, уткнувшись носом в моё лицо.
— Я тоже тебя люблю. — Я повернулась, целуя кончик его носа. — Теперь мы — семья.
Он улыбнулся.
— Лиззи, ты стала моей семьёй с того самого дня, когда я встретил тебя. Мой лучший друг. Моя любимая. И сможешь ли ты теперь официально стать моей женой?