Вернувшись в академию, Сонанта раз позвонила Роррису, и Роррис тоже один раз ей позвонил. Вот и вся любовь. Сонанта чувствовала себя преданной и одновременно предательницей. А отчего так? Может, у Рорриса причина и была, в себе же Сонанта, покопавшись, таковой не обнаружила. Прошло — и всё. Казалось, чувства просто перегорели. Но пробудившийся плотский интерес уцелел, и за оставшийся год Сонанта до некоторой степени наверстала то, что упустила за первые два.
Только сейчас это не имело никакого значения. Сейчас она стояла перед дверью в личную каюту третьего помощника, человека в звании командора, лет на пятнадцать её старше, и не знала, надо ли входить. Вряд ли потом у неё будет выбор — слишком неравные отношения. Ещё сбивало с толку странное, немного пугающее ощущение предопределённости, как будто всё это уже было, будто она уже стояла вот так в сомнении… Она не может пройти мимо, как не может изменить прошлое.
Сонанта пожала плечами — некоторые вещи просто происходят — и тронула панельку распознавателя.
Руана был такой же, как всегда, спокойный и непонятный, в наглухо застёгнутом мундире. Сонанта никогда не видела его другим. Он и спит, наверно, не снимая формы. Это было что-то вроде шутки для личного пользования, но от неё Сонанте стало не весело, а тревожно.
Сонанта тихонько шевельнула глазами — она первый раз была в каюте старшего офицера. Каюта оказалась не слишком большой, но всё равно втрое просторнее, чем её собственная, а формой смахивала на фасолину. Не для красоты — углы мешали полю в защитной прослойке распределяться равномерно, поэтому все помещения высшей степени защиты были округлые. Каюты старших офицеров помещались далеко друг от друга, в наименее уязвимых местах корабля, на тот случай, если кого-то из командиров зашибёт прямым попаданием. Остальные, или на худой конец кто-то один, всё равно выживут и позаботятся о корабле и экипаже. Если ещё будет о ком заботиться. В каютке у Сонанты было целых пять углов… конечно, выгоднее спать в командирской.
Руана косил взглядом в дальний конец комнаты: там на тёмных стеклопластовых дверцах стенного шкафа прыгали блики живого огня. Сонанте пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть, откуда они берутся.
На круглом полированном столике раскорячился высокий подсвечник, подняв пару тонких синих пальцев с огненными коготками, в маленькой вазочке кучерявились красные цветы — и всё это между металлически блестящими приборами, приготовленными на две персоны. Руана, значит, не сомневался, что она придёт. И останется. Сонанту почему-то покоробило.