Тем временем техники Министерства энергетики планировали убрать обломки с помощью роботов[1257]. Один, закупленный в Германии и прозванный Джокером, был специально разработан для манипуляций с радиоактивными материалами. Кроме того, были получены две радиоуправляемые машины, созданные по советской программе изучения Луны: к ним прикрепили небольшие бульдозерные ножи. Чтобы сберечь время и не перевозить обломки к местам захоронения, их решили просто сгрести с края крыши во внутренности 4-го энергоблока. Но чувствительная электроника Джокера быстро пришла в негодность в гамма-полях площадки М. И даже луноходы не работали в негостеприимном пейзаже, который встретил их на крыше разрушенной станции. Их искусственные мозги зависали, колеса застревали в битуме, кусках кладки или собственных кабелях. Один за другим роботы задергались и остановились.
Шестнадцатого сентября генерал Тараканов получил шифровку – вызов на заседание правительственной комиссии в город Чернобыль[1258]. К этому времени – после доклада Горбачеву в Москве о причинах катастрофы – на пост председателя комиссии вернулся Борис Щербина. Заседание собралось в 16:00 в обшитом свинцом кабинете Щербины в здании райкома на улице Ленина. Первым выступал начальник радиационной разведки, надзиравший за расчисткой крыши 3-го блока, Юрий Самойленко. Коренастый, с копной непослушных темных волос и отрешенным взглядом, он выглядел измотанным. Под глазами у него были темные мешки. Он беспрерывно курил.
Разложив набросанный план крыши, испещренный пронумерованными отметками уровней радиации и помеченный красными флажками и звездами, указывающими на самые опасные места, Самойленко описал ситуацию[1259]. Все технические и автоматические средства разбора завалов не работают. Уровни радиации огромные. Но крыши необходимо очистить, пока не запечатан саркофаг. После этого единственное место, где решено похоронить самые загрязненные обломки реактора, закроется навсегда. Все остальные варианты уже испробованы. Пришло время послать людей сделать эту работу.
Наступила тяжелая тишина.
В бой вступали «биороботы».
Солдаты Тараканова начали свою операцию три дня спустя – 19 сентября[1260]. Их готовили в спешке, снаряжение было импровизированное. Первые испытания проводил на площадке М радиолог из военных медиков, облаченный в экспериментальный защитный костюм и обвешанный десятью разными датчиками радиации. В капюшоне, свинцовом фартуке, респираторе и «латах» из свинцовых листов, оторванных от стен правительственных учреждений в Чернобыле, радиолог пробежал по крыше, огляделся и сбросил пять лопат графита в чрево 4-го энергоблока. За одну минуту и 13 секунд он получил дозу в 15 бэр и орден Красной Звезды. Его облачение сократило дозу облучения примерно на треть, но гамма-поле было такой интенсивности, что большого толка от свинца не было. Для солдат, которые должны были повторять его действия на крыше, лучшей защитой от радиации была скорость.