Амброзия тепло улыбается поверх чашки:
– Вы мне нравитесь, ребята. Напоминаете моих мальчишек в вашем возрасте. Хоть и задираете друг друга, но с любовью.
– Прямо в точку, – замечает Алан. – Ной более или менее влюблен в меня, так что…
Позвякивание фарфора сменяется боем часов, за ним следует потрескивание дров в камине, и хотя торопиться некуда, меня распирает нетерпение.
– Амброзия…
– Вы хотите увидеть мистера Элама, – говорит она, потягивая чай.
– Да, если можно.
Она кивает, ставит блюдце на столик, встает и выходит из комнаты.
– Чувак, – говорит Алан.
– Что?
– Ты ее разозлил.
– Ничего не разозлил.
Алан делает глоток из чашки, оттопырив мизинец:
– Она дала нам чай, чистый, как радостный девственник, и вот чем ты отплатил.
– Заткнись, Алан.
Амброзия возвращается с желтым конвертом и вручает его мне, уже без улыбки:
– Он попросил вас больше не приходить.
Я встаю, беру конверт и пытаюсь понять, как он связан с нежеланием мистера Элама меня видеть.
– Хорошо. Это касается… только меня?
– На конверте ваше имя, – говорит Амброзия.
– Нет, я хотел сказать – он только меня не хочет видеть?
– Да, – отвечает она, словно извиняясь.
– Ага. Ясно. Тогда ладно. Спасибо за чай.
Мы с Аланом идем к дверям, и тут Амброзия говорит:
– В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей. Бытие, глава седьмая. – Голос пожилой дамы полон предвкушения, будто нас объединяет общая тайна. – Знаете, в Библии Элам был внуком Ноя.
Повисает пауза, пока информация укладывается в голове.
– Так, это уже странно, – говорит Алан. – Мне одному это кажется странным?
Амброзия кладет мне руку на плечо:
– Благодарю вас, что вы ему помогли.
– Я ничего не сделал. Мы просто поговорили.
– Иногда разговор лучше любых дел, Ной. Вы составили компанию одинокому человеку. А компания способна послужить целительным бальзамом.
Когда я вспоминаю гостиную мистера Элама – от фотографий без людей до урны с прахом кота, – она буквально сочится одиночеством, и я невольно думаю, что квартира – зеркальное отражение хозяина.
– Что с ним случилось? – спрашиваю я. – То есть я знаю, что жена у него умерла от рака и все такое, но…
Амброзия вздрагивает:
– Значит, вот что он вам сказал?
Я киваю, и она тихо начинает повествование – историю семьи, которая отправилась в Милуоки на День благодарения («собрались повидать сестру мистера Джорджа», – говорит она), и на трассе I-94 водитель встречного грузовика заснул за рулем.
– Грузовик пересек разделительную полосу и врезался прямо в машину мистера Джорджа; Барбара и Мэтью умерли мгновенно, а сам мистер Джордж буквально чудом выжил, отделавшись легкой хромотой. Но ему видится иначе. Он считает, что должен был умереть вместо них, будто ему позволено выбирать.