Я получил место врача дома отдыха на Гайе с окладом немногим больше двух тысяч форинтов, жильем и полным обеспечением. Значит, если я буду жить экономно, то смогу откладывать в год тысяч по двадцать. По крайней мере, так сказал тот добряк, работник министерства здравоохранения, который меня сюда назначил.
— Товарищ Шебек, если учесть, как складывалась ваша карьера, это место вам подойдет наилучшим образом.
Я спросил, почему он так думает. Он ответил, что считает меня человеком беспокойным. С этим я согласился, кивнул и, словно в подтверждение его слов, тотчас протянул руку за документами.
Я всегда мечтал провести целую зиму среди снега, и вот такая возможность предоставилась. Впрочем, ни в коем случае не останусь на Гайе дольше марта или апреля.
Я упаковал вещи.
Никогда в жизни я не проводил отпуск в доме отдыха или на курорте. А теперь мне пришлось вести курортную жизнь, как отдыхающему. По утрам и после полудня надо было по два часа отсиживать в своем врачебном кабинете, принимать больных. Меня посещало немного народу. Как я узнал, дом отдыха был рассчитан на четыреста мест, отдыхали здесь по две недели. Вздумай они вдруг болеть по очереди, мне пришлось бы принимать по двадцать девять человек в день. Но такого никогда не бывало, обычно в день приходило не более трех пациентов. Да и эти просили либо снотворное, либо какое-нибудь средство против гриппа. Из ста пятидесяти человек персонала меня осчастливливали своим посещением тоже пациента два в день.
Комната мне досталась красивая, с террасой, окна выходили на южный склон, а делать было абсолютно нечего, поэтому я целые дни проводил на лыжах.
Я спросил однажды свою ассистентку Эву, не хочет ли она покататься со мной на лыжах. Она ответила, что не умеет, и выжидающе посмотрела на меня. Ждала, что я предложу поучить ее.
Я и предложил:
— Потренируйтесь в парке, как спускаться с горы, а я ежедневно вечером или, если вам удобнее, перед приемом буду приходить на полчасика учить вас. Хорошо?
— Знаете, — ответила она, — мне понадобится слишком много времени, чтобы хоть как-то тягаться с вами.
Может, она рассердилась на меня, а может, нет — я, во всяком случае, каждое утро около семи отправлялся в путь, к десяти возвращался, заглядывал в парк, но Эвы там никогда не видел, она не тренировалась. В одиннадцать начинался прием, к этому времени я успевал принять ванну и побриться — и к моему приходу в кабинете всегда уже сидела Эва с выражением скуки на лице.