Я поднялся.
— Вы были борцом в молодости?
Он не ответил. Смотрел на меня глазами опытного человека, понимающего, что я собираюсь не беседовать с ним, а драться. Я хотел его ударить, но рука его, мелькнув словно молили, схватила меня за запястье. Тогда я ударил его другой рукой, по подбородку. Он упал на колени, потом повалился на бок.
Я положил его голову себе на колени и, когда он открыл помутневшие глаза, влил ему в рот глоток коньяка. Потом взял его в охапку и отнес к креслу.
— Не сердитесь, — сказал я чуть погодя, когда он приподнялся и сел, еще не придя в себя. — Я должен был дать вам сдачи, чтобы вы не подумали, будто я струсил, испугался вас. Но я не хочу больше драться. Я сварю вам кофе.
Раздался телефонный звонок. Это была Эва. Она спросила, буду ли я принимать больных.
— Да, через пять минут.
Я подошел к умывальнику, смыл с лица кровь, не зная что сказать. Мне хотелось, чтобы заговорил мой маленький друг, знать бы по крайней мере, что он скажет, если я подойду пожать ему руку.
Между тем Мольнар встал, вздохнул.
— В странное положение попали мы с вами, Шебек.
— Забудем об этом.
— О чем? О том, что вы дали мне сдачи? Этого мне забывать не надо, это говорит только о вашей смелости. Но вот о том, что вы за человек, я забывать не хочу. Вы чудовище в человеческом облике… вас нужно остерегаться. И та сумасбродная женщина хорошо бы сделала, если стала бы вас опасаться. До сих пор от ее приключений всегда страдали замешанные в них мужчины и ее муж. Ну, а теперь, мне кажется, ей не поздоровится. Нашла коса на камень.
Он хмуро посмотрел на меня из двери:
— Берегитесь, Шебек!
Оставшись один перед зеркалом, я начал разглядывать свое лицо — лицо чудовища, как выразился маленький Мольнар, — и все время думал об Эржи. Допустим, я действительно лишь мимолетное приключение в ее жизни, а она в моей. Что тогда?
Тут я заметил, что с утра думаю о ней уже не так, как вчера — с томлением и волненьем, — а с чувством ответственности за неоконченное дело.
Я пожал плечами.
Всему виной неразбериха этого сумбурного утра.
Эва сидела у стола, кроме нее, в кабинете никого не было. Она приветствовала меня дружеской улыбкой. Интересно, что она обо всем этом знает и что думает?
— Много было больных? — спросил я.
— А, ничего существенного. Дала два кальмопирина, один карил от головной боли. Но сегодня придет больше народу.
— Сегодня? Почему?
Посмеиваясь, она ответила:
— Думаю, всем женщинам захочется поглядеть на доктора, который провел ночь в Матрахазе с одной из пациенток.
Она не смотрела на меня, но я видел, как вспыхнули ее щеки. Интересно, зачем она это сказала?