— Бейте, ваше благородие. Вы это можете, только табун перегонять меня не заставите.
— Ну и кретин же ты, Буйдошо, упрямый, шелудивый осел. Ты думаешь, я на тебя управу не найду? Хочешь, чтобы я позвонил в комендатуру? Хочешь, чтобы они приехали сюда? Надели на тебя наручники? Избили в кровь, вышибли тебе глаз, упрямая твоя, дурья башка? Ты дубоголовый старый хрыч, безмозглая скотина, даже у твоей лошади и то ума больше, чем у тебя. Чего ты добиваешься? Думаешь, мне все это по душе? Думаешь, мне правится, что это подлое жулье разворовало, разбазарило весь наш табун? А они его разворовали, говорю я тебе, если ты до сих пор этого не знал. И придется тебе швабам подчиниться. Можешь вопить, топать ногами, но должен подчиниться, нравится тебе это или нет. Потому что теперь уже один черт, теперь всему конец, всему, что было, и впереди у нас только маленькая отсрочка до могилы, а в таком случае какое тебе дело, что будет с этими лошадьми?
Андраш Буйдошо молча покачал головой.
— Послушай, Андраш, я могу, конечно, и по-другому поступить. Могу сделать так, как ты хочешь. Наймусь к тебе в разбойничью шайку, и будем мы убивать каждого, кто приблизится к нашим лошадям, или же…
И тут советник вдруг спохватился. Боже мой, надо же так упиться? Перед кем это он унижается, кого уговаривает?
В его голосе зазвенел металл.
— Ну, Буйдошо, хватит, поднимайте табун.
— Я сказал уже, ваше благородие.
— Нет?
— Нет.
— Я ведь сейчас отсюда из корчмы могу позвонить в комендатуру, и они приедут, займутся тобой по-настоящему.
— Воля ваша, господин Вереш.
— И позвоню. Ну давай, иди к табуну.
— Я-то могу пойти, но табун не пойдет.
— Тогда катись ко всем чертям, Буйдошо. Можешь отправляться на все четыре стороны. С сегодняшнего дня Йожеф Тот — старший табунщик.
— Нет, ваше благородие, по контракту срок еще не кончился.
— Я здесь муниципальный советник, я приказываю, а не вы. Понятно это?
— Вы можете командовать хоть всей Хортобадью, только не нашим табуном.
— Ну хорошо, Андраш, ты явно свихнулся. На солнце, что ли, перегрелся? Пеняй теперь на себя. Я с тобой по-хорошему говорил — не понимаешь, я иду звонить в комендатуру.
— Идите, ваше благородие. Давно бы вам это надо сделать.
— А я тебе говорю, Андраш Буйдошо, ты сумасшедший. Свихнулся.
— Может оно и так, ваше благородие. Может и так.
Через час приехала немецкая военная машина. В ней сидел капитан-венгр и два эсэсовца — солдат и фельдфебель.
Иштван Вереш все это время пил и ел.
Когда приехала машина, он снова подошел к Буйдошо.
— Ну, старина, теперь, может, хватит дурака валять?