Все равно.
Перевернутое суденышко подбрасывало на волнах метрах в ста от нас. А неподалеку виднелись вроде бы две головы, а может, и три. Впрочем, это могло и показаться. Я с силой вложил румпель в Кларину ладонь.
— Держи. Продрогла? Как бы ни было тебе холодно, держи. — И я сжал вместе с румпелем ее ледяную руку. — Держи, и когда останешься одна, медленно считай до пяти. Поняла? До пяти. И затем со всей силой, на какую только способна, переложи руль влево и еще раз влево. Ясно?
Что мне еще оставалось делать?
Я был уже на носу и успел досчитать до трех, пока наконец нащупал якорный трос, и тут вдруг подумал, что гик может сбросить Клари в воду.
— Пять… — Я столкнул якорь. Корму немного развернуло. Удача. И я бросился назад. — Свети!
Вон оно, судно, покачивается на волнах, метрах в десяти он нас.
Весло… Теперь кому-то следовало бы подгребать. Я с трудом разыскал весло. Да что проку: пока я не управлял яхтой, мы удалялись. Не приближались, а удалялись.
— Подгребать, подгребать слева по носу…
Анти идет к веслу. А я снова хватаюсь за румпель. Сейчас выяснится, сумеем ли мы, невзирая на восьмибалльный ветер и многометровые волны, преодолеть этот разрыв, возникший из-за того, что мне пришлось идти на нос бросать якорь…
— Багор!
Какое-то мгновение кажется, что мы сумеем повернуть. Еще миг — и надежды нет. Кто-то подает мне багор. Смогу ли я дотянуться до них рукой? Вот они, совсем рядом, в трех метрах… в двух… опять в трех… Волна вздымается… Падает… Есть!
— Держу! — кричу я. — Помогайте!
Внезапно обе яхты разворачивает лагом к волне и следующая волна швыряет зацепленное судно прямо на меня, на «Поплавок». Если бы несчастные находились по эту сторону, их бы смяло, но, к счастью, они по другую сторону, там, где парус. Жалкая, дрянная посудина! Безумие не искать убежища в такую погоду, да еще не умея обращаться с парусами, ну конечно же, ничего они не смыслят, иначе бросили бы якорь, когда перевернулись…
— Держите!
Размахнувшись, бросаю спасательный пояс — поймают ли? Оба ли поймают?
— Не отпускай багор, свети…
На мгновение нас снова относит от потерпевших на добрый метр. Я вижу Клари, вижу ее вытянутую, держащую багор руку, тело, напрягшись как струна, тянется вслед за рукой. Еще миг — и она полетит в воду или выпустит багор, но нет. Милосердная волна опять сближает нас, опять швыряет судно на нас, — удар, стук, треск, быть может, сломан шпангоут, черт с ним!.. Свети!..
И тут свет гаснет. Аккумулятор перестал работать, отсырел.
И все. Все оглохли, ослепли. Всех охватывает ужас.
Хочется кричать, но рев ветра заглушает все звуки. Да и что кричать? Внезапно наступивший мрак ослепил меня, я не могу даже сказать, где у меня правая рука. Ничего не знаю. Знаю только, что судно справа, еще мгновение назад багор держал его, там же справа — спасательный конец с поясом… Это я знаю. Но что произошло с тех пор, на какое расстояние отнесло за эти секунды перевернувшийся швертбот, на борту ли еще держащая багор Клари, поймал ли кто-нибудь спасательный конец?..