– Он разлучил тебя с этим парнем? – спросила я едко. – Это же так похоже на Гэбриела: он следил за бедным юношей, пока тот не оступился, а потом привел тебя полюбоваться на его падение? Кого он ему подсунул? Служанку? Белошвейку?
– Нет. – Дидиан грустно улыбнулась. – Все было совсем не так. Гэб вызвал Турберта на дуэль. Чтоб ты понимала, в свои тринадцать мой официальный жених был худеньким нескладным подростком, едва доставал макушкой до моего плеча и выглядел так, будто прихлопнуть его будет делом минуты. И вот, представь, этот заморыш бросает вызов одному из лучших дювалийских бретеров, тому, на счету которого уже пять или шесть побед в подобных поединках.
– Твой возлюбленный не мог отказаться от дуэли. Это опозорило бы любого дворянина.
– Он и не отказался. Но, как вызываемая сторона, выбрал бой на клинках, и не до первой крови, а до смерти.
– В уверенности, что убьет Гэба?
– Именно. Он мог выбрать рукопашную, он мог сказать, что бой будет вестись тренировочным затупленным оружием, но выбрал именно то, что выбрал…
Леди ван Сол отпила из бокала и зажмурилась. Было заметно, что воспоминания не доставляют ей удовольствия.
– Что произошло потом? Ты разочаровалась в возлюбленном и предотвратила поединок?
– Как я могла? Я стояла как дура и смотрела, как оба претендента на мое сердце и руку пытаются покрошить друг друга в капусту.
Дидиан замолчала.
– Судя по тому, – сказала я осторожно, – что ты до сих пор невеста Гэбриела, его не убили.
– Тебе знакомо слово «вольтижировка»?
– Впервые слышу.
– Неудивительно. Это особый вид ведения боя, сложный и предназначенный для очень легких и подвижных бойцов. Два изогнутых клинка в обеих руках, они как бы порхают вокруг тела. Гэб осознавал свои недостатки, но обернул их достоинством. Он даже не стремился атаковать, уходил от ударов и защищался. Через полчаса соперник устал, еще через четверть ван Турберт стоял передо мною на коленях с клинком у горла и просил прощения.
– За что?
Дидиан пожала плечами:
– За то, что пытался совратить ребенка, которым я тогда являлась, за то, что, овладев мною, собирался отправиться к моему батюшке и демонстрировать тому кровь на простынях.
– Какой кошмар! – искренне воскликнула я. – А ему не пришло в голову сначала просить твоей руки, а после свадьбы махать простыней, подтверждая консумацию?
– Турберт был глуп, это я поняла позже, и ему в самом деле не пришло в голову действовать честно. Тогда я решила, что хуже интригующего глупца не может быть человека.
– Что с ним стало?
– Спящий знает. – Леди-коннетабль отставила бокал и вернулась к зеркалу. – Я попросила Гэба его отпустить, и он это сделал. Наверное… скорее всего…