Обычно она приезжала в «квартирку» на Посадской с утра, если не было съемок или занятий на подготовительных, и зарабатывала денежку, рисуя «серии» для Мити. И барокко, и рококо, и ар-нуво… Но это уже стало совсем скучно. Раз в несколько дней приезжал Андрюша, забирал готовые работы, привозил от Мити деньги и подарки вроде корзинок с манго и личи. Да, надо Митю навестить. Но это значит – пройти мимо дверей бабкиной квартиры, а там за дверями… Все так же? Андрюша сказал, никакая клининговая служба пока не приезжала и отец не показывался. Ну и фиг с ними. Это не ее жизнь… Пусть «бывший отец» делает, что хочет. Мурка вздохнула: лишь бы он там за крест-накрест старыми досками заколоченной дверью не нашел ничего опасного. Или ужасного. Не желать же зла этому дураку, у него и так, благодаря мамаше, жизнь отвратная. Ох, девочка Эля, что ж тебя превратило в старую ведьму? Чего за свою жизнь ты натерпелась? Ладно, про девочку Элю лучше не думать. Не мерещится, не снится, и славно.
Васька тоже попритих, будто бабкина смерть его успокоила. Не ныл, через плечо в рисунки не заглядывал, на бумагу не просился. Но все равно он был воздухом, которым она дышала. Хотя думать, что вокруг летает полно молекул воздуха, которые когда-то прошли через его легкие, было уже не так больно. Снился, конечно, но издалека. Или разрезает небо на громадных каких-то золотых качелях в изумрудно-зеленом райском, солнечном саду, а Мурка смотрит с другого берега серой реки, а река все шире и шире. Или машет с носа «Авроры», а Мурка стоит внизу, и никак на эту громадную, темно-серую «Аврору» не попасть, потому что билетов уже не продают. Или несется на сверкающем велосипеде по какой-то высокой насыпи вдоль шоссе, а они со Шведом и Янкой на своей белой машинке никак не могут его догнать…
Как странно быстро меняется жизнь! Еще в мае все казалось беспросветным, несмотря на енотика Митю и подготовительные. Почему она думала, что ни с кем на свете, кроме Васьки, нельзя подружиться? Есть Янка. Есть Швед. У них в жилах течет медовое солнце, и поэтому рядом с ними тепло. И можно жить дальше. Ну, а право жить… Это, конечно, талант. И то будущее, которое с помощью таланта можно обрести. Хорошее будущее. Надо только верить в себя. Ну, а почему бы не верить? Пережила ведь она эту черную жуткую зиму.
Экзаменационный рисунок вышел мрачноватым, но сильным. Потому что в светлом треугольнике она зашифровала Ваську, а в темном, добром круге вокруг него – себя. Так было год назад. Так, наверное, будет всегда – разве она отпустит память о Ваське? Да такого его, настоящего, нежного и смешного, вообще никто, кроме нее, не знал, даже мать… Надо бы еще одну «Васькину» фотку выложить.