Данте. Преступление света (Леони) - страница 169

Старец сжал кулаки и уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но поэт не дал ему говорить.

— Сколько же вам лет, мессир Бонатти? Вы же видели большую часть нашего столетия. И после всего этого времени, за которое вы столько повидали и познали, вы не решаетесь на столь чудесный опыт? Неужели вы боитесь поставить его вместе со мной? Прямо здесь — в Баптистерии с его идеальной геометрической формой! Мы свершим здесь то, что не сделали в замке в Апулии! — решительно продолжал Данте, показывая на мраморное здание Баптистерия.

— Вы, как святой Фома, хотите найти истину в крови, — сморщившись от досады, пробормотал астролог. — Что ж. Эта кровь потушит адское пламя вашей гордыни и собьет с вас спесь. Я не боюсь вас… Так ступайте же в храм, если не страшитесь осквернить его своим бессмысленным поступком…

— Пойдемте к северным дверям. Сейчас на куполе Баптистерия доделывают большую мозаику, и эта дверь оставлена открытой для мастеров.

Оба могильщика за спиной у Данте молча слушали его разговор с Бонатти, пряча под капюшонами удивленные лица. Вчетвером они проследовали вдоль стены Баптистерия и прошли в узкую улочку, отделявшую храм от близлежащих лачуг, ютившихся вокруг него, как попрошайки на паперти.

— Закатите тележку внутрь и оставьте нас! — приказал могильщикам Данте, входя в храм со светильником в руке. — Я сам потом займусь покойником, а вы — возвращайтесь к разрушенному аббатству и предайте земле останки Антиохийской девы.

— И отнеситесь к ним с должным почтением, — грустно добавил он, — ибо конец ее был намного страшнее ее вины… Об увиденном же здесь — забудьте!

ак только могильщики удалились, державшийся до этого в стороне Бонатти откинул дрожащей от волнения рукой фетр и стал гладить пальцами холодное стекло, как слепой, пытающийся определить форму оказавшегося перед ним предмета.

В неверном свете луны, проникавшем сквозь окошки внутрь храма, Данте нашел подсвечник, высек огнивом искру и зажег свечные огарки. Потом он повернулся к Гвидо Бонатти, севшему на край крестильной купели. Астролог выглядел уставшим. Он обливался потом. Казалось, ему на плечи внезапно рухнул груз всех прожитых им лет. Он с трудом дышал в душном Баптистерии, не сводя глаз с мертвого лица Арриго.

Поэт извлек из сумки чертеж Бигарелли, но астролог уже собрался с силами и начал мерить шагами пол Баптистерия с такой уверенностью, словно все чертежи были в мельчайших подробностях навечно запечатлены у него в мозгу.

— Я тысячи раз перечитывал этот дьявольский план. Тысячи раз я просыпался и видел его перед глазами. Тысячи раз я засыпал, думая о нем. Уберите эту бумагу и поставьте первое зеркало здесь!