Поэт все время смотрел в отверстие, но так ничего и не видел. Утерев ладонью потный лоб, он постарался отогнать щемящее сердце предчувствие неизбежного поражения. И вдруг его ослепила вспышка, за которой последовал луч ярчайшего света, полившийся из отверстия. Данте машинально прикрыл рукой ослепленный глаз. Несколько мгновений он ничего не видел, но услышал где-то рядом сдавленный стон и с трудом разглядел ошеломленного Бонатти, взирающего с разинутым ртом на его залитое светом лицо.
— Божественный свет! — воскликнул Данте, заслоняясь от него рукой. — Он движется! Как движется и все вокруг нас!
Форма небес, очертания царства праведников, которые он так долго и безуспешно пытался выразить словами, расстилались теперь прямо перед ним во всем своем великолепии. Перед его все еще ослепленными глазами совершенно сверхъестественным образом плясал огненный восьмиугольник.
— Фридрих был прав! — воскликнул Данте.
Астролог же несколько раз покачал головой и зажмурил глаза, словно не желая больше ничего видеть.
— Вы думаете, что победили? — спросил он после долгого молчания, нарушавшегося лишь жужжанием вращавшегося механизма.
— Да! Я победил. И здесь, в храме Святого Иоанна Крестителя, я буду увенчан короной из сверкающего лавра! — ответил поэт, зачарованно следивший за потоком света.
Наконец-то он мог завершить свою «Комедию»! Ведь перед ним раскрылся долгожданный облик Царствия Небесного!
— Такова Божья воля! И я запечатлею ее на пергаменте ради всеобщего просвещения.
Астролог пошатнулся.
— Но это же невозможно! — прохрипел он, приближаясь к Данте и бессмысленно шаря в воздухе руками словно для того, чтобы схватить и остановить лучи света. Поэт посторонился, чтобы и старец мог заглянуть в отверстие механизма.
Покачав головой, астролог собирался было наклониться к отверстию, но внезапно вскрикнул и отскочил в сторону, закрыв лицо руками с таким видом, словно от механизма изошло опалившее его пламя. Теперь вместо издевки у него на лице было неписано глубокое отчаяние.
— Ну и что вы обо всем этом скажете, мессир Бонатти? — презрительным тоном спросил его Данте. — Почему же ваши лживые гороскопы ничего вам об этом не поведали?
Озаренные светом длинные волосы старца сверкали, как охваченные пламенем. Он медленно снял одну из перчаток.
— Это колдовство. Этого не может быть… — бормотал астролог. Тем временем его левая рука без перчатки засверкала. Ее кисть была из серебра.
Вот он, «неполный человек»! Убийца, проклятый Майнардино.
Здоровой рукой Бонатти нажал на что-то в районе запястья, и из указательного пальца и мизинца серебряной руки выскочили два острых лезвия.