– Начальник канцелярии жандармского управления! – звучит в ответ.
– Но при чем тут я?
– Я тоже ни при чем… – отвечает он и с огромной горечью добавляет: – Женщина, для которой я был создан!
Он замедляет шаг, но по-прежнему не смотрит на нее.
– Я им сказала, что ухожу с вами. Мы с вами связаны, Пьер.
Он резко останавливается, впервые после ухода из ресторана смотрит на нее и восклицает:
– Связаны? А что у нас общего?!
Она кладет руку на рукав его куртки и ласково говорит:
– Наша любовь.
– Эта любовь невозможна, – пожав плечами с грустью произносит он, делая несколько шагов по направлению к ближайшей скамье. – А знаете, над чем я работал многие годы?.. Я вел против вас борьбу, – обернувшись к ней, добавляет он, садясь на скамью.
– Против меня? – переспрашивает она, не понимая, о чем это он.
– Против Правителя и его жандармов. Против вашего мужа и против ваших друзей. Это с ними вы связаны, а не со мной, – объясняет он, пока она садится и вглядывается в него серьезно, но без удивления. – Вы что-нибудь слышали о Лиге?
– О Лиге за свободу? – уточняет она, глядя на него с некоторым испугом, словно открывая нового для себя человека, которого, однако, не боится.
– Я ее основатель.
– Не переношу насилие… – отвернувшись, шепчет Ева.
– Наше, но не их.
– Я никогда не интересовалась подобным, – произносит она.
– Это-то нас и разъединяет. Благодаря вашим друзьям я умер. И если бы мне не представился шанс вернуться на землю, завтра они перерезали бы моих друзей.
– Вы вернулись благодаря встрече со мной, – беря его за руку, мягко уточняет она.
– Ну, разумеется, Ева, это так… Но я ненавижу тех, кто вас окружает. – Тон Пьера понемногу становится мягче.
– Я их не выбирала.
– На вас их печать.
– Верьте мне, Пьер. У нас нет времени сомневаться друг в друге…
В это мгновение между ними, почти касаясь их лиц, падает лист. Ева вскрикивает и рукой отгоняет его от себя. Пьер улыбается.
– Это опавший лист.
– Глупо… мне померещилось…
– Что?
– Что это они… – низким, слегка дрожащим голосом признается она.
До Пьера не сразу доходит, что она имеет в виду.
– Верно… Они должны быть рядом. Старик со своей треуголкой и прочие… Для них это зрелище, такое же, как во дворце, развлечение, – говорит он, невольно оглядываясь по сторонам.
Ева подбирает листок и рассматривает его.
– Не для всех… По меньшей мере один из них верит в нас: тот, что попросил заняться его дочкой.
– Ах, да… – вспоминает Пьер, равнодушно махнув рукой.
– Мы дали ему обещание, Пьер. Пойдемте, – говорит она, поднимаясь со скамьи.
Пьер не двигается.
Отважно улыбаясь, она протягивает ему руку.