— Чтобы какая-то сука ленилась, когда приказывают… Пусть поднимет и несет!
— Да не может она. Пусть она, пане, посидит. А я потом вернусь и принесу.
— А твой мешок кто понесет? Может, я? И не рассуждай, смерд, а то живо заработаешь.
— Так ведь она ж брюхатая.
— Гм, мало ли кто брюхатый. Выходит, брюхатым можно не работать? Молчи, свинья, три дня будешь на этой работе!
— Пане…
— Что пане, свинья ты подлая!
— Нельзя так, пане, и заставлять таких работать нельзя, у ней же живот.
— Мало ли у кого живот.
— У пана несомненно живот другого происхождения, чем у нее. Ну так и радуйтесь этому. Это вы можете жир копить, а мы животом берем, — разозлился мужик.
— Молчи, быдло! Вольно вам плодить своих головастиков. На эту прорву, к счастью, не дают хлеба. Ишь ты, сами с голоду дохнут, а детей больше, чем у благородных.
Старая крестьянка в стороне с суровым и жестким лицом спокойно, но твердо процедила:
— Господь знает, что делает, когда поручает много своих душ бедным людям. Пусть даже кто и умрет, зато остальные вырастут людьми.
— Молчи, Пелагея.
— Я не боюсь, пан. Мое племя во всех лесах сидит. Оно из вас, пане, в случае чего… А я уж стара.
— Это мы еще посмотрим. Придется тебе поплатиться. А вы чего стоите? — напустился он на людей. — Неси, сука!
— Она не понесет, — спокойно ответил мужчина, — она не может.
— Ах, так, — завопил управляющий, — так вот же вам!
Он ударил мужчину по лицу, потом ударил и бабу, стараясь попасть в живот. Она охнула и села на землю.
В ту же минуту страшной силы удар плети со свинцовым наконечником пришелся ему по лопаткам, обвил плечи и ударил в живот. Он ойкнул, обернулся и увидел красивого парня, сидящего на вороной с подпалинами кобылке. Тот держал в руке здоровенную плеть.
— Ты чего людей бьешь? — разъяренно спросил парень.
— Холопов, — поправил управляющий, видя на парне богатый и красивый дорожный костюм. Парень еще раз вытянул его плетью. У управляющего налились кровью глаза, он схватился за ружье, но не успел снять его с плеча.
Парень быстрее молнии схватил ружье за ремень. Другою рукой он взял управляющего за грудь, поднял его, сорвал ружье и отбросил на несколько шагов. Управляющий не удержался на ногах и упал в пыль.
— Ты что же это людей бьешь? — повторил парень.
Управляющий понял, наконец, что попал не на пана, встал и начал визгливо кричать:
— Собака! Бандит! Тебя повесят!
— Но, но, — угрожающе сказал парень, его красивое лицо искривилось, губы сжались, а глаза округлились.
— Бандит!
— Ах, так! — и парень погнался за черной жирной фигуркой по пашне, вздымая пыль. Он догнал толстяка и начал пороть его плеткой по жирному заду. Тот вопил, плакал, а крестьяне стояли безмолвно, глядя на этого странного человека. Управляющий, все еще опасаясь, что парень опять нагонит его, и радуясь, что дешево отделался (бандиты обычно убивали в таких случаях), мелкой рысцой выбрался на бугор и только тогда завопил: «Караул!» — тонким визгливым голосом.