При этом условий для определенного взаимопонимания, особенно в военной среде, было вполне достаточно. Имелась общая проблема обуржуазивания офицерства и восприятия этого элитой в условиях консервативной монархии, хотя имели место значительные различия в темпах. Если в России открытость офицерского корпуса для недворянских сословий, в первую очередь для буржуазии, во время Великой войны была вынужденной или до войны незначительной, то в Германии она стала набирать силу с момента ее объединения в 1871 г.>16 В России же, в условиях подавляющего численного превосходства неграмотных подданных над грамотными и весьма слабого распространения не только высшего, но даже среднего образования, дворянство могло сохранять что-то вроде монополии на офицерские вакансии как в силу традиции или дискриминации выходцев из других сословий, так и в силу своей образованности, а также вследствие энергичных мер правительства по поддержке дворянского сословия в сфере военного образования (особенно при Александре III).>17 Тенденция к профессионализации офицерского корпуса, несколько ошибочно отождествляемая с процессом обуржуазивания, была подкреплена в России реакцией на поражения в русско-японской войне, а в Германии — все возрастающими сомнениями в превосходстве над коалицией противников. В Австро-Венгрии эволюция социального состава офицерского корпуса определялась двумя почти противоположными тенденциями:
1) требованиями избежать обвинений в засилье титульных наций, хотя немцы и венгры составляли вместе чуть ли не две трети кадровых офицеров (при едва 40 %-ной доле в населении империи), а потому обязательным инкорпорированием представителей всех наций (включая евреев, что России и Германии было не свойственно) в командный состав;
2) желанием поддерживать единство имперской элиты по сословному, а не национальному признаку, а потому явные льготы региональной и порой вполне националистической аристократии. Куда проще, чем в соседних империях, в Австро-Венгрии было получить дворянство, предоставляемое почти автоматически за 25–30 лет беспорочной службы императору.
Несмотря на все успехи в развитии русской буржуазии и интеллигенции разночинского происхождения, офицерство в России даже к 1910-е гг. едва ли не на две трети состояло из дворян, хотя процесс его развития был неоднозначным.>18 Отчасти это объясняется непопулярностью военной службы среди буржуазии и тем, что в ходе XVIII–XIX вв. русским правительством были приняты все возможные меры для зачисления в дворянство, в том числе потомственное, всех людей, серьезно проявивших себя на военной и гражданской службе.