Процесс размывания дворянского офицерства и даже военной элиты выходцами из других сословий уже дал такие «результаты», как сын крестьянина М. В. Алексеев, или, как он сам себя именовал в августе 1917 г., «сын простого казака-крестьянина», Л. Г. Корнилов. В 1912 г. доля выходцев из непривилегированных сословий среди генералитета достигала пока только 2.69 %, однако среди обер-офицеров «податного сословия» было уже 27.99 %, причем в казачьих частях был еще более «демократический» состав офицерства. Это означало, что в будущем доля выходцев из крестьян, рабочих и др. вырастет и на верхних ступенях военной иерархии.
>20 Генералитет самой крупной и одной из самых бюрократизированных армий мира — Русской императорской — насчитывал менее 1.4 тысячи человек, а такое количество вакансий с трудом могло удовлетворить даже запросы выходцев только из придворных кругов и аристократии. Мемуары русских офицеров полны описанием тех манер и того уровня финансовых трат, которые обязан был иметь даже поручик.
>21 Ари-стократизирование офицерского корпуса, особенно гвардейского, приводило к тому, что жалование офицера престижной части фактически отсутствовало, оно исчезало, а представители знатнейших фамилий проматывали состояние в несколько лет.
Целостность мнения военных разных стран друг о друге поддерживалась общими концепциями построения образа и способом восприятия окружающей действительности. Е. Ю. Сергеев, исследуя структуру менталитета офицеров Генерального штаба великих держав перед Великой войной, пришел к выводу, что наиболее взаимно близки были именно германская и российская военные элиты,>22 в том числе благодаря общим базовым установкам,>23 похожим функциям в рамках консервативных империй. Осознание и восприятие друг друга немцами и русскими концентрировалось на несколько демонстративном подчеркивании различий, но не на изначальной враждебности. При этом и те, и другие относились к оппоненту с разной долей снисходительности, вплоть до высокомерного презрения. Это не мешало активному изучению в России классики немецкой военной мысли, российская военная элита находилась под определенным влиянием военных специалистов из Германской империи.>24 Уже в ходе Великой войны эта близость подтвердилась в сравнении русских коллег с союзниками, так как австро-венгерское офицерство весьма серьезно отличалось от германского по социальному составу и профессиональной манере, поэтому отношения между ними складывались натянутые, а оценка союзника из второй «немецкоговорящей» империи не только в обществе,