Прежде чем миссис Уильямс успела переодеться в приличествующий наряд, привести в порядок волосы и осилить ступеньки, с первого ящика слетела крышка, и три четверти комнаты заполнилось соломой и стружками. Миссис Уильямс ахнула от ужаса, и ее могучий голос наполнил комнату для завтрака. Но Джек Обри уже достиг оберточной бумаги, скрывавшей суть, и его руки искали шов в плотно упакованных свертках.
София с внутренним ужасом наблюдала за тем, как он достал громоздкий предмет из середины ящика и аккуратно развернул его, высвободив сияющую супницу. Голосом, перекрывшим негодование миссис Уильямс, Обри попросил ее подождать минутку, и передал предмет жене. Супница, витиеватое изделие в современном стиле, оказалась столь тяжелой, что миссис Обри едва не выронила ее, но остановила падение, ухватив за другую ручку. Еще прежде чем прочно удержать в руках супницу, София убедилась — надпись сделали в соответствии с ее пожеланиями.
Она прочла ее вслух: «Исключительно заслуженному флотскому командиру Джону Обри, эсквайру, даруется этот сервиз от Ассоциации вест-индских коммерсантов в благодарность за безупречную поддержку и защиту торговли нации, крови ее жизни, на всех широтах и в обеих войнах, и в знак особого признания за восхитительный захват столь упорного и алчного частного военного корабля «Спартана», крупнейшего в своем классе». Под этими словами красовалась надпись «Debellare superbos»[25] с двумя вздыбленными львами по обе стороны от нее.
— Отлично сказано, — воскликнула миссис Уильямс. — «Кровь жизни» — отличные слова. Поздравляю вас, мистер Обри.
Она с искренней сердечностью пожала ему руку и, забрав супницу у дочери, заметила:
— Она, должно быть, весит сто пятьдесят унций.
— Сэр, — воскликнула Шарлотта, на цыпочках заглядывая в ящик. — По-моему, там еще одна такая же. Пожалуйста, пожалуйста, можно я ее достану?
— Разумеется, моя дорогая, — разрешил Джек.
— Она слишком тяжелая и хрупкая для ребенка, — вмешалась миссис Уильямс, с энтузиазмом вынимая еще одну супницу. — Но она может достать крышку, которая, как я вижу, лежит рядом.
— А можно мне тоже, папа? — прошептала Фанни, засучив рукав.
Элементарная справедливость требовала ответить «да», и распаковка превратилась в подобие лотереи. Каждый строго по очереди запускал ящик в руку и называл (или даже выкрикивал) свою добычу. Соусница, малый ковш, большой ковш, тарелка для салата, баранчик[26], грандиозная центральная ваза и так далее, вплоть до десятков больших и маленьких тарелок, пока столы не переполнились и нельзя было шагу ступить без того, чтобы не втоптать солому или стружки в ковер, не говоря уже об упаковочной бумаге и ювелирной вате. Комната выглядела будто логово бандитов на картине — вест-индские коммерсанты расщедрились, по-настоящему расщедрились.