– Я занимался как раз тем, о чем вы говорили: читал лекции перепуганным низам.
По классу пробежал удивленный шепот. Когда Тиндейл заговорил, его голос звучал холодно и отчетливо.
– Что ж, тогда почему бы вам не попробовать с ходу перевести текст?
Ли стиснул кулаки и уставился в учебник, лежавший перед ним. Некоторое время он молчал, но затем начал произносить слова, подбирая каллийский перевод для каждого, не пытаясь понять смысла фразы.
– Враг, есть, стены, мчались, в глубине, прочь, вершина…
Тиндейл запустил в Ли ластиком.
Ли пригнулся, и ластик пролетел мимо и ударился об отделанную деревянными панелями стену, обсыпав ее мелом. Тиндейл подошел вплотную к парте Ли, и теперь они с яростью уставились друг на друга.
Несмотря на то что меня сжигала обида на Ли, в тот момент, когда Тиндейл подошел к нему, я ощутила, что меня охватила ненависть к преподавателю. И всепоглощающее, горячее желание защитить Ли. Казалось, что злобная ухмылка преподавателя поэзии стерла из моей памяти горечь и негодование, поселившиеся в моей душе после того, как я узнала, что происходит между Ли и Криссой.
«Держись от него подальше».
– Нет, – воскликнул Тиндейл.
Ли застыл, широко раскрытыми глазами глядя на Тиндейла, и сам преподаватель, казалось, не знал, что сказать дальше.
Я затаила дыхание, и внезапно в моей голове четко выстроились строчки перевода. Я уловила суть.
Мой голос был твердым и чистым.
– Увы, драконорожденные, суждено вам бегство, вам и вашим семьям. Бегство от пламени. Враг уже у стен, и город рассыплется в руины.
На мгновение в классе повисла тишина. Звук моего голоса, необычайно громкого в этой тишине, эхом отдавался у меня в ушах. Трагедия, скрытая в произнесенных мной словах, пронзительных и прекрасных, пронзила мою душу.
А затем все снова пришло в движение. Ли закрыл глаза и откинулся на спинку стула. На его лице застыло странное, напряженное выражение. Тиндейл выглядел обессиленным. Он отвернулся от Ли и в замешательстве уставился на книги, разбросанные по столу, пытаясь собраться с мыслями.
– Да, – задумчиво произнес он, отходя от Ли. – Да, да. Отлично, Антигона.
У него за спиной студенты обменивались удивленными взглядами. Ли опустил лицо в ладони и с облегчением выдохнул.
– Я должен сообщить вам, – произнес Тиндейл, вдруг резко обернувшись к нам. Он сжимал в руке свой экземпляр поэмы в кожаном переплете, который выглядел так, словно Тиндейл пользовался им еще в свои школьные годы. – С сегодняшнего дня «Аврелианский цикл» официально запрещен Комитетом Цензуры.
Я снова ощутила силу произнесенных мной слов и их ужасающую красоту. Ли медленно поднял голову и выпрямился.