Потому что, несмотря на то, что все было логично, вычисления все равно казались мне неправильными. Я вспоминал последние две недели лицо Рока, покрытое пеплом, плач Энни после ее первой коллективизации, крики виновных фермеров, охваченных огнем. Я оглядывал комнату, каменные лица людей, которые взяли на себя ответственность решать, кто умрет, а кто будет жить. Голос Рока отзывался в моей голове:
– Я чувствую себя Грозовым Бичом.
Я не мог избавиться от ощущения того, что он прав. Мы отнимали еду у фермеров, все так же угрожая драконьим огнем. Мы собирались пережить еще один голод, во время которого умрут бедняки. Мы лгали об этом, прямо как повелители драконов. И в чем тогда была разница? Имели ли смысл наши оправдания для тех, кто голодает?
В течение многих лет, если не всю жизнь, я убеждал себя в том, что старый режим был неправильным, по крайней мере, я считал Атрея правым. Думал, что его система справедливая и хорошая, а его плану стоит следовать. Разве не в этом был смысл? Как однажды сказал нам Атрей: «Вы будете достойны этой власти только в том случае, если станете вести себя добродетельнее, чем те, кто правил раньше».
Кажется, я уже не уверен в этом.
Я вспомнил предсказание Джулии, и круг замкнулся.
«Посмотрим, как разлетятся вдребезги эти идеи и хватит ли у вас сил сохранить верность своим идеалам».
* * *
Вернувшись в Обитель тем вечером, я направился в классную комнату, которую я использовал в качестве своего кабинета. Там находились записки от министерства, которые нужно было обработать, и графики для наездников, которые занимались распределением продовольствия. В течение нескольких часов меня почти никто не беспокоил: единственным моим посетителем был Пауэр, который просунул голову в дверной проем и спросил о своем расписании. Он никогда не стучался.
– Я этим занимаюсь. К завтрашнему дню у тебя оно будет.
Тишина продлилась еще час. А потом кто-то мягко постучал в дверь. Служанка, которую я не узнал, подошла к моему столу и протянула мне записку.
– Сообщение для вас, мой господин.
– Спасибо.
Она ушла прежде, чем я успел прочесть подпись. К моменту, когда я поднялся с места и вышел в коридор, она уже завернула за угол и исчезла. Я трясущимися пальцами запер дверь на замок перед тем, как вернуться за рабочий стол. Записка была запечатана воском без маркировок. Написана она была, разумеется, на драконьем языке, почерком, который был мне знаком:
Ты правда думаешь, что за режим Атрея стоит бороться? Мы Первые Наездники противоборствующих флотов. Если ты продолжишь идти по тропе, которую ты избрал, прощения не будет: только огонь и смерть. Еще один шанс: я буду ждать тебя у истока реки Фер на рассвете, в первый день наступающего месяца. Может быть, ты не сможешь их предать. Но ты все еще можешь вернуться домой.