Она ждала в центре пустой комнаты общежития, тихая, скромная и доверчивая.
Ее подстриженные волосы подчеркивали ее тонкую шею; руками она обнимала себя, оборачивая халат плотнее вокруг своего хрупкого тела. Одетая в домашнюю одежду, она была больше похожа на сироту, которую я помнил, чем на наездницу, с которой я тренировался. Мы стояли в полутора метрах друг от друга.
– Твоя семья, – сказал я.
Она втянул в себя воздух. Мы не разговаривали о ее семье с момента нашей ссоры в Элбансе. Сейчас уже слишком поздно было возвращаться к этому, поэтому я сказал это максимально отчетливо. Каждое слово ощущалось как шаг по доске, ведущей с корабля.
– Мне нужно знать, как они погибли.
– Ты знаешь, как они погибли, – прошептала она.
– Я хочу, чтобы ты сказала это вслух. Чтобы ты рассказала мне обо всем.
В пустой комнате с рядами кроватей и столов было так тихо, что я слышал ее дыхание. Когда она отвечала, я не слышал удивления в ее голосе. Только смирение. Как будто на каком-то подсознательном уровне она ждала этого, и теперь она была готова.
– Хорошо.
Следующий вопрос прозвучал так, словно я сам попросил вынести себе смертный приговор.
– Ты покажешь мне?
Она, судя по всему, не ожидала такого. Сначала она разомкнула руки, затем снова положила на халат, сглотнула.
– Да. Когда ты?…
– Чем раньше, тем лучше.
– Ну ты же составляешь расписания.
– Завтра утром?
– Хорошо, – сказала Энни слабым голосом. – Завтра утром.
Ли
Когда мы оделись, на улице было еще темно. Лицо Энни было бледным, а под ее глазами, которые она постоянно терла, виднелись синяки, будто сама спала так же плохо, как и я. Мы не говорили. Когда мы оказались в воздухе, Энни летела впереди нас, прижимаясь к спине Аэлы. После вчерашнего шторма стало тихо и чисто, но температура воздуха понизилась, и пришел первый сильный мороз. Мы приземлились к северу от деревни Энни, у защищенной каменной ниши, расположенной дальше по склону горы: там Пэллор и Аэла смогут отдохнуть и спрятаться так, чтобы никто их не потревожил, пока мы с Энни будем в городе.
До фермы Энни идти полчаса, путь пролегал через пастбища на склонах. Пока мы шли, небо окрашивалось в серый цвет. На востоке оно розовело, подсвечивая горный горизонт: вид, который я помнил из своего детства, особенно далекую приморскую гору, на которой расположилось поместье, которое до Революции было домом для моей семьи. Фархолл, резиденция Дракара Дальнего Нагорья. Хотя Холбин и находился в нескольких километрах от поместья, где я родился, резкий ветер, запах вереска и крутые склоны полей остались все такими же, как я их помнил.