Я отползаю подальше и против собственной воли съеживаюсь на дальнем краю кровати, стараясь не шуметь. Я помню, как это бывает. Я помню, что оно заставляет тебя делать, когда твое тело ему больше не нужно.
Он распахивает глаза, стеклянные, яркие. Красивые. Секунду передо мной просто Тедди. Просто юноша. Пока он не открывает рот.
– Здравствуй, – говорит он. Пустой голос. Он меня не узнает.
Он пытается подняться, пытается подползти ко мне, и, если у него получится, он, сам того не желая, сделает мне больно. Боюсь, я позволю ему это сделать.
Он находит полоски ткани от моей рубашки.
Они длинные, и он связывает их вместе, делая еще длиннее. Он улыбается. Губы разомкнуты, и за зубами что-то движется. Оно хрупкое и прячется в тени – а потом наконец выползает изо рта и обвивается вокруг его губы. Лоза вроде тех, что пытаются проникнуть за забор, к школе. Тех, что тянутся от дерева к дереву, соединяя их между собой.
Его руки вяжут веревку так, словно больше ему не принадлежат. Все новые лозы лезут из него, ветвятся, закручиваясь в черный клубок, изо рта и ушей сочится кровь. Лозы ползут ко мне, как будто ищут новый дом. Но я ничего не делаю. Просто сижу, поджав под себя ноги. Просто смотрю, как работает токс.
Он встает на колени. Завязывает на веревке петлю.
Его глаза открыты. Его хватка не ослабевает ни на секунду. Он тянет уверенно, до самого конца.
Белая дверь сливается с белой стеной. Я с трудом могу отделить одно от другого.
Пятно – кажется, на полу? – чуть в стороне от моей ноги. Я смотрю, как расширяются и сжимаются его края.
Раздается какой-то звук. Я не могу его распознать.
Вот что я чувствую с закрытыми глазами.
Порез на левой лодыжке, длиной примерно с большой палец руки. Гематома чуть ниже правой коленной чашечки. На голенях ничего, только напряжение внутри.
На бедрах три отпечатка на коже там, где был ремень. Натертая кожа на ребрах. Следы от капельницы на руке.
Запястья чисты, потому что они начали использовать более мягкие фиксаторы. Синяки на горле. Красный рубец на щеке, оставленный ветками в ракстерском лесу.
С открытыми глазами было бы больше.
Они приходят за телом. «Тело», – говорю я вместо «этого».
Три человека, лица скрыты масками. Они поднимают тело. Укладывают его в мешок.
– Это она с ним так? – спрашивает один.
– Да нет, – говорит другой. – Ты бы видел. Парень сам такое сотворил. Не уверен, что он был в себе, если понимаешь, о чем я.
Вот что делает с тобой токс, когда ты ей не нужен. Как близняшки, Эмили и Кристин. Как подружка Тейлор, Мэри. Ты же смотрел, хочу я сказать. Ты должен был видеть.