Я сворачиваюсь в клубок и зажимаю уши ладонями. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем мое тело перестает вибрировать и я снова могу думать.
– Черт, – выдыхает Риз слабо – похоже, ей тоже досталось. – Что это было?
Не утруждаясь ответом, я снова подползаю к Байетт, которая часто дышит – еще немного, и у нее начнется гипервентиляция, – и пытается сесть. Она напугана. За полтора года токс я ни разу не видела ее напуганной.
– Все хорошо, – говорю я и протягиваю ей руку. Но она мотает головой и прижимает ладонь к моей щеке, словно спрашивая: «Как ты?»
Из коридора доносятся голоса; они приближаются – это Уэлч и кто-то еще, наверное Джулия и Карсон. Это работа для лодочной смены: привести все в порядок, убрать следы. Только на этот раз речь идет о Байетт, и я не позволю им ее у меня забрать.
– Со мной все нормально, – говорю я, когда Байетт дергает меня за мочку уха, привлекая внимание. – Уэлч идет. Она за тобой присмотрит.
Байетт делает вдох и собирается что-то сказать, но Риз мгновенно оказывается рядом и крепко зажимает ей рот ладонью.
– Не разговаривай, – говорит она. – Будет больно.
Уэлч врывается в кухню в сопровождении Джулии и Карсон. Они смотрят на Байетт, и рука Джулии зависает над ножом на поясе, но Уэлч поворачивается ко мне:
– Она может ходить?
Я знаю, что сказала бы Байетт – что она здесь и может говорить за себя сама, – но я больше никогда не хочу испытывать то, что случилось, когда она открыла рот.
– Думаю, да.
Уэлч кивает Карсон и Джулии.
– Поднимайте ее.
Слегка пошатываясь, я встаю.
– Я помогу.
– Исключено. – Уэлч качает головой.
– Это работа лодочной смены. Я лодочная смена!
– Не в этот раз.
Джулия и Карсон подходят ближе, их ботинки скрипят на плиточном полу. Избегая моего взгляда, они приседают по обе стороны от Байетт, хватают ее под руки и помогают встать.
Она не сопротивляется. Думаю, понимает, что это бессмысленно. Она просто смотрит на меня, пока ее уводят, и в последний момент, проходя мимо, вкладывает мне что-то в ладонь.
Пачка крекеров, перетертых в крошку. Видимо, она нашла тайник Тейлор.
Я прижимаю крекеры к груди, стараясь не расплакаться. Она хотела, чтобы я поела, сказала, что мне нельзя морить себя голодом.
– Тебе придется вернуть это на место, – говорит Уэлч, и я резко поворачиваюсь к ней. Она что, шутит?
– Прошу прощения?
Она кивает на крекеры.
– Еда есть еда.
Я не нахожусь с ответом, но мне не нужно этого делать.
– Нет, спасибо, – встревает Риз. – Думаю, мы оставим их себе.
Она смотрит на меня, и сердцу становится тесно в груди. Вот, значит, каково это – когда за тебя заступается Риз.