– Сегодня будем ужинать у меня.
Мы вышли за ней из двустворчатых дверей и подошли к забору, где стояло два велосипеда. У меня велосипеда никогда не было, и я никогда не училась ездить, так что я ждала, стараясь скрыть волнение, пока Байетт садилась на свой. Я помню, как гадала, оставят ли они меня в школе. Строго говоря, Риз меня не приглашала. Она не называла имен.
– Ну, чего ты? – сказала Байетт. – Садись на руль.
– Так только в кино делают, – сказала я, но перекинула ногу через колесо и устроилась на руле лицом к дороге.
Дни уже стали длиннее, дорога была ярко освещена, и лучи солнца, отражаясь от поверхности океана, слепили глаза. В кино я бы зажмурилась и откинула голову назад. Вместо этого я попросила Байетт сбавить скорость.
Дом Риз стоял на границе леса у самого берега, старый, приземистый, словно выросший из камыша. Когда мы подъехали ближе, я разглядела за домом выступающий над водой причал и две весельные лодки, покачивающиеся на канатах. А на крыльце стоял и махал рукой мистер Харкер – высокий, широкоплечий, с аккуратно подстриженными, как у моего папы, волосами.
– Наконец-то, – сказал он, спустился с крыльца и помог мне слезть с велосипеда. Помню, я тогда занервничала, оказавшись так близко от него. Мы видели его раньше в окно кабинета, видели, как он косит газон на другом конце лужайки и чистит водосточные трубы, но совсем другое дело, когда его мозолистая рука лежит у меня на плече. Я и забыла, что мужчин можно бояться.
Но замешательство длилось всего секунду. Мы вошли в дом – одна длинная комната, все как на ладони. Внутри вкусно пахло едой – вкуснее, чем в нашей столовой, а на стене висели фотографии Риз. Риз учится плавать. Риз залезла на дерево и улыбается вниз, в камеру. Я весь вечер не могла отвести от нее глаз. Головоломка, которую она для меня представляла, как будто наконец сложилась в доме ее отца с разномастной мебелью и распахнутой дверью во двор.
– Простите, что по-простому, – сказал он нам, когда Риз понесла тарелки на кухню. – У нас редко бывают гости.
– У вас чудесный дом, – сказала я совершенно искренне. Я редко скучала по дому, но в тот вечер – еще как.
После ужина мы с Байетт ждали на дороге, пока Риз прощалась с отцом. Она потянулась к нему, что-то говоря, и мистер Харкер рассмеялся и положил ладонь ей на лоб.
Байетт отвернулась, а я нет. Я видела, как Риз улыбается и закатывает глаза. «Пока впору», – донесся до меня его голос.
Мой отец – из рейса в рейс, изо дня в день где-то далеко. Мы с ним никогда не были так близки.
Небо окрасилось в розовый, начали появляться бледные звезды. По дороге домой мы молчали.