Окончательно это стало ясно, когда во второй половине февраля 1915 г. вышел альманах «Стрелец», в котором была предпринята отчаянная попытка совместного выступления авангардистов и символистов. Ещё недавно «враждовавшие» между собой «старики» и новаторы, объединившись, не создали ничего значительного. Их союз был слишком намеренным, неорганичным, хотя будетляне и являлись продолжателям начатого, но не доведенного до завершения символистами обновления поэзии, а соседство на страницах сборника – Д. Бурлюка с А. Блоком, Кручёных с Ф. Сологубом и т. д. – выглядело как явно неудавшийся эксперимент. Критика язвила тогда, не догадываясь, что попала что называется «в точку»: «Символисты пришли в Каноссу. Литературный поединок кончился. Старое течение признало себя побеждённым. Ф. Сологуб склонил свои дряхлые колени перед Кручёных и вымаливает прощение за грехи непонимания футуризма.» (А. Ожигов в третьей книжке «Современного мира» за 1915 г.). Малоудачными получились и другие сборники с участием будетлян: «Весеннее контрагентство муз» (1915), «Московские мастера» (1916), «Четыре птицы» (1916). Как, впрочем, неудачей закончилась и попытка Маяковского организовать свою группу с ограниченным в ней участием братьев Бурлюков и Кручёных.
Своеобразным символом завершения русского «исторического» авангарда стало празднование юбилея поэтической деятельности неутомимого «отца российского футуризма», о чём лаконично сообщалось в «Хронике» альманаха «Московские мастера»: «7 ноября, по случаю исполнившегося десятилетия деятельности Давида Давидовича Бурлюка, в помещении Студии „Башня“ состоялось собрание. В. Каменский прочёл доклад „Чугунно-литейный Давид Бурлюк“, после чего учениками Студии были прочитаны стихи Д. Бурлюка».
7. 1914–1919. На Кавказе. Синдикат футуристов Группа «41°»
«Стрелец» стал последним изданием, в котором члены «Гилеи» выступили вместе под одной обложкой, однако не в качестве группы единомышленников, а в рамках объединённого русского авангарда, пошедшего на временный союз со своим «врагом»-предтечей – символизмом. «Гилейское братство» быстро превращалось в едва ли не романтическую легенду, чему в большой мере способствовали и обстоятельства, разбросавшие будетлян по свету. Первая мировая война окончательно довершила путь каждого из них в искусстве, скорейшее и окончательное его определение. Это в полной мере относится и к творческой судьбе Кручёных.
Спасаясь от войны и в надежде избежать мобилизации, Кручёных бежал из России на Кавказ, где с начала 1915 г. стал служить учителем рисования в женской гимназии города Баталпашинска. Контактов с соратниками, проживавшими в обеих столицах, он не прерывал. Как пишет Р. Циглер, Кручёных «до конца 1916 г. духовно и художественно ориентировался на Петроград и Москву, где он проводил время летних отпусков и работал с О. Розановой и К. Малевичем. […] В Москве как постоянную опору и как доверенное лицо он имел кроме того А. Шемшурина, снабжавшего его на протяжении всего кавказского периода важными литературными новинками. Такой же опорой в Петрограде был Михаил Матюшин».