Службой в гимназии Кручёных был доволен, поскольку она давала ему возможность не только сносно существовать, но и
81 относительно активно заниматься литературной работой. В письме к литературоведу Андрею Акимовичу Шемшурину (1879–1939) от И ноября 1915 г. он сообщал по этому поводу: «Кое-что пишу. Если бы можно [было] немедленно отпечатать, – пошло бы в свет, а так через неделю я его вычеркну из списка жизни…»
Какое-то время Кручёных продолжал работать, в основном, в своей прежней традиции раннего кубо-футуризма, однако оторванность от литературно-художественной жизни Москвы и Петербурга (хотя и сильно пострадавших в результате начала первой мировой войны) и огромное влияние супрематизма Малевича дали толчок новому периоду в его творчестве, выразившемуся в тяготении к синтезу поэзии и живописи. Вопреки позднейшим утверждениям самого Кручёных о том, что ещё до начала поэтического авангарда он «заблаговременно поламал свои кисти, забросил палитру и умыл руки, чтобы с чистой душой взяться за перо и работать во славу и разрушение футуризма – прощальной литературной школы», в 1912 г. и позднее он не только не оставил насовсем живопись, но и по-новому рассматривал её в рамках своих экспериментов, и прежде всего зауми. Так, в сборниках 1913 г. – «Возропщем», «Чёрт и речетворцы» и других – Кручёных осуществил попытки шрифтовых экспериментов, которые, по замечанию Н. Харджиева, предвосхитили полиграфическое новаторство Эль-Лисицкого и других художников-конструктивистов. С этого времени Кручёных всё больше трактует букву как абстрактный или беспредметный иконический знак (Р. Циглер), как самостоятельный живописный элемент заумной поэзии. «В том, что буква – есть рисунок-живопись, всё больше убеждаюсь, – но пока это секрет для всего света», – писал он А. Шемшурину.>76
Важную роль в становлении нового метода сыграло тесное сотрудничество Кручёных с художником и заумной поэтессой, в некоторой степени его ученицей Ольгой Розановой (1886–1918). Оформитель многих его ранних книг, она стремилась в графике, в иллюстрации найти «эквивалент слову, а в цвете – звуку».>77 Особенно наглядно это проявилось в её работе над книгами Кручёных «Утиное гнёздышко… дурных слов…» и «ТЭ-ЛИ-ЛЭ» (последняя совместно с Хлебниковым), вышедших соответственно в 1913 и 1914 гг. А в 1916 г., работая над циклом Кручёных «Война», она в качестве оформительского элемента уже использовала коллаж. Следуя за ней, Кручёных, в том же году, издаёт одну из лучших своих книг «Вселенская война. Ъ», где коллаж – «цветная клей», как он сам её обозначает, – максимально взаимодействует с заумными и алогическими поэтическими текстами. К примеру, стихотворению «Предательство» –