Она превосходно знала, зачем ее заманили в этот роскошный кабак, и, пожалуй, могла бы сама, не дав Павлу Григорьевичу раскрыть рта, почти слово в слово пересказать все, о чем он собирался с нею говорить. То есть, говоря простыми словами, явилась она не на свидание, а на деловые переговоры — собранная, настороженная, готовая к защите и нападению, как боксер на ринге. У нее имелось громадное преимущество перед Павлом Григорьевичем, поскольку ей эти переговоры были совершенно не нужны, и она могла с чистой совестью в любую минуту встать, повернуться и уйти, а при желании даже швырнуть Скороходу в физиономию подаренный им же букет — все равно он был перед ней бессилен, так чего уж там!
Поэтому стоявшая перед Павлом Григорьевичем задача была по плечу далеко не каждому. Чтобы добиться хоть какого-то успеха, он должен был превратить боксерский поединок в подобие романтической встречи — обаять, очаровать, добиться искреннего к себе расположения. Анна Кирилловна знала, что он попытается это сделать и что он знает, что она об этом знает. Это здорово смахивало на попытку объехать дорожную пробку по тротуару на трамвае; все ходы и уловки, к которым мог прибегнуть Скороход, были известны наперед, и, чтобы убедить чересчур проницательную собеседницу в своем добром к ней расположении, он был просто обязан это расположение испытывать. А испытывать к Анне Кирилловне доброе расположение, думая о том, о чем он начал было думать, представлялось решительно невозможным. Стоило только вспомнить, где она работает и чем занимается, как в душе закипала бессильная злоба, а за ширмой красиво очерченных, умело подведенных и все еще весьма соблазнительных губ успешно сражающейся со старостью красавицы начинали чудиться длинные и острые, как иголки, клыки вечно голодной упырихи.
Первым делом, как водится, принесли вино, потом закуску. Под вино и легкие салаты болтали о пустяках: о выставках, концертах и даже о погоде. Павел Григорьевич похвастался своими последними приобретениями (из-за которых отчасти и угодил в нынешнее бедственное положение). Анна Кирилловна со светской улыбкой сообщила, что знает о купленных им картинах. Сказано это было как-то так, что сразу стало понятно: об этих картинах она знает все, начиная от суммы, за них заплаченной, и кончая тем не вполне законным путем, каким они попали Павлу Григорьевичу в руки. Это был расчетливо нанесенный удар; впрочем, ничего иного на начальном этапе переговоров Скороход и не ждал, так что словесная оплеуха была встречена им с обворожительной улыбкой.