На другом снимке тот же носатый сержант стоял, широко расставив ноги, посреди пыльного проселка, зажатого между двумя пологими каменистыми склонами. Одет он был почему-то в униформу унтер-офицера вермахта; на голове, тускло отсвечивая в солнечных лучах, красовалась глубокая немецкая каска, из-за короткого голенища немецкого сапога выглядывала немецкая же граната на длинной деревянной ручке, прозванная из-за своей характерной формы «колотушкой», а поперек живота, как положено, висел на ремне прославленный МП-40, зачастую ошибочно именуемый «шмайссером». Клим усмехнулся: ну, конечно, а кто бы устоял перед таким искушением? Видно, ребята, как это нередко случалось в ту пору, наткнулись в горах на еще не разграбленный гитлеровский вещевой склад и смеха ради устроили маскарад. Интересно, подумал Клим, понимал ли этот носатый шутник, что он и его товарищи, в сущности, занимаются в Афганистане тем же, чем занимались немцы в России с сорок первого по сорок четвертый год?
Немного правее и ниже обнаружился еще один снимок, на котором Твердохлебов был изображен в компании того же носатого парня. Снимок был цветной, явно отпечатанный в условиях современной фотолаборатории и, возможно, даже с цифрового носителя. Оба были одеты в камуфляж, купленный, вероятнее всего, в магазине «Охотник — рыболов», а то и просто на рынке. У «волейболиста» на ногах были заправленные в резиновые сапоги джинсы, а на голове — синяя бейсбольная кепка с какой-то эмблемой. На переднем плане дымился переносной мангал; в руках у Твердохлебова и «волейболиста» было по шампуру с мясом и по пластиковому стаканчику — надо думать, не колодезной воды. На заднем плане виднелась стена какого-то деревянного строения, подозрительно похожего на твердохлебовскую дачу. Качество снимка позволяло рассмотреть серебрившуюся на висках майора седину, а «волейболист» заметно раздобрел, заматерел и обзавелся солидными мешками под глазами. Из всего этого следовало, что снимок сделан не так давно — год, от силы два назад.
А еще правее, отдельно от других, висела портретная фотография все того же «волейболиста» в парадной форме младшего сержанта ВДВ, в лихо заломленном берете и при аксельбанте. От этого снимка за версту разило солдатским фотоателье; видимо, сделан он был по окончании учебки, перед самой отправкой в Афган, и, как водится, отослан родителям. Нижний угол фотографии был косо перечеркнут траурной лентой, из чего следовало, что носатого сержанта уже нет в живых. Можно было с большой долей уверенности предположить, что точно такая же фотография смотрит на соседей по кладбищу с могильного камня.