… Идти трудно. Каждый из нас основательно навьючен. Достается и мотоциклистам, оседлавшим несколько трофейных машин. Им приходится петлять между деревьями, а иногда тащить мотоциклы на себе.
Когда прибыли на новое место, Дубенец и его товарищи были уже там. Машины они провели благополучно.
Теперь можно перекусить, отдохнуть, привести себя в порядок.
За прошедшие сутки генерал Степанов преодолел приступ и даже будто повеселел. Но сил у него мало, и четыре специально выделенных красноармейца помогают ему. Сейчас они отстали и на новое место прибыли часа через два после нас.
— Что, генерал, марафонец из тебя не вышел? На длинных дистанциях пасуешь? — спрашиваю Степанова.
— Да я уже и на короткие не гожусь.
Выбрав место поудобней, Степанов сразу же прилег отдохнуть.
Наша дивизия еще не является в полном смысле слова тактическим соединением. Тем не менее, как показали прошедшие события, ей уже под силу даже сложные боевые задачи. Мы научились превосходно владеть не только своим оружием, но и трофейным.
— Товарищ генерал, радио работает! — с радостью сообщил прибежавший Крицын.
Молодцы радисты! С группой командиров и политработников направляюсь к радиостанциям. Знакомый голос московского диктора передает сообщение Советского информбюро. Известия тревожные. На всех направлениях идут ожесточенные бои. Наши части оставляют один город за другим. Но сопротивление врагу возрастает. Он уже заметно сбавил темпы наступления и продвигается вперед ценой огромных потерь.
Значит, страна живет, сопротивляется, Красная Армия наносит врагу большой урон. Л ведь фашисты непрерывно разбрасывают над лесом листовки, в которых клевещут на советский народ, пишут, будто Красная Армия разгромлена и прекратила существование, будто Москва уже пала…
Мы слушали родную Москву с затаенным дыханием, у нас прибавлялось сил, росла вера в грядущую победу.
Отряды живут активной боевой жизнью, нанося врагу все новые и новые удары. По-прежнему много забот с боеприпасами и продовольствием. В нашем положении по телефону не позвонишь снабженцам, мол, подвезите то-то и то-то. Все нужно достать самим, отвоевать у врага.
К тому же в последние дни двигались по районам, где гитлеровцы ограбили и разрушили колхозы. Жители голодали сами и при всем желании не могли обеспечить нас продовольствием.
Однажды после боя и утомительного ночного перехода мы сделали привал. Есть совсем нечего. Ко мне подходит Ершова, просит разрешить ей сходить в ближайшую деревню и попытаться достать хоть немного продуктов для раненых.
Говорю девушке, что в гимнастерке и брюках она будет явной приманкой для фашистов. Обещаю отпустить ее, как только разведчики раздобудут женское гражданское платье.