Он обошел вокруг пруда, мимо беседки вернулся к пленникам. Осмотрел железную дверь. Она не всегда была здесь, ее поставили позднее. Возможно, человек, которому принадлежали дом и парк, сам ждал за нею смерти.
Старая женщина спала. Молодая сидела в углу. Мужчины стояли, неотрывно глядя наружу. На Гребера. Девушка смотрела в пространство. Старший из русских наблюдал за Гребером. Гребер отвернулся и лег на траву.
По небу плыли облака. Птицы щебетали в березах. Голубой мотылек порхал над воронками, от цветка к цветку. Немного погодя к нему присоединился второй. Они стали играть, гоняться друг за другом. Мотыльки спарились и, сцепившись, полетели в жарком солнечном воздухе. Гребер уснул.
Вечером один из новобранцев принес несколько порций еды для пленников. Обеденная бобовая похлебка, разбавленная водой. Новобранец ждал, пока пленники поедят, потом забрал котелки. Греберу он захватил паек сигарет. Больше обычного. Дурной знак. Харчи получше и сигарет побольше выдавали, когда предстояли тяжелые дни.
– Сегодня вечером нам вне очереди назначили еще два часа подготовки, – сказал новобранец, серьезно глядя на Гребера. – Тактико-строевая, метание гранат, штыковой бой.
– Ротный знает, что делает. Он вовсе не собирается вас мордовать.
Новобранец кивнул. На русских он смотрел как на зверей в зоопарке.
– Там люди, – сказал Гребер.
– Ну да, русские.
– Ладно, русские. Бери винтовку. Держи наготове. Женщин мы сейчас выпустим, по одной. – Гребер сказал сквозь решетку: – Все в левый угол. Старуха сюда. Потом остальные.
Старший русский что-то сказал остальным. Они повиновались. Новобранец держал винтовку наготове. Старуха подошла к решетке. Гребер отпер, выпустил ее и снова запер дверь. Старуха заплакала. Она ждала расстрела.
– Скажите ей, что ничего с ней не случится. Пусть сходит по нужде, и все, – сказал Гребер старику-русскому.
Тот объяснил. Женщина перестала плакать. Гребер и новобранец отвели ее к углу дома, где стояли две стены. Он подождал, пока она выйдет оттуда, потом выпустил молодую. Та быстро и пружинисто шагала впереди. С мужчинами было проще. Он отвел их за пристройку и держал под наблюдением. Молоденький новобранец всерьез был готов стрелять, он выпятил нижнюю губу, воплощение рвения и внимания. Водворив последнего мужчину назад, за решетку, он запер дверь и сказал:
– Я здорово волновался.
– Вот как? – Гребер отставил свою винтовку. – Можешь идти.
Когда новобранец ушел, он достал сигареты и дал старику по одной на каждого. Зажег спичку, протянул сквозь решетку. Все курили. В полумраке огоньки сигарет освещали лица. Гребер взглянул на молодую русскую и вдруг почувствовал невыносимую тоску по Элизабет.