– Я отвезла ее со станции. Она не хотела, чтобы ее кто-нибудь видел. Хелен не может больше водить сама, у нее дерьмовое зрение.
– «Хелен»? Теперь ты зовешь ее «Хелен», да? Откуда она вообще взяла твой номер?
– Мне нужно было с ней связаться! – Я сознаю, что это звучит как истерика, моя безумная речь сейчас перейдет в нервный смех. – Чтобы проверить, не собирается ли она обратиться в полицию. Господи, Джесс, а чего ты ожидал от меня?
Я сейчас почти кричу; вейпер, любитель черники, чуя скандал, навострил уши и потихоньку подбирается поближе, и я понижаю голос и придвигаюсь к Джессу, ощущая запах несвежего перегара в его дыхании под терпким ароматом сладкого чая. – Если бы она пошла в полицию, Хонор обо всем бы узнала, и ты знаешь, что было бы дальше. Ты знаешь.
Его губы такие белые, будто под кожей в них кости. Я знаю Джесса с разных сторон, как никто другой, но никогда не видела его в такой ярости, как сейчас. Он почти не может подобрать слов.
– Ты в сговоре с этим… чудовищем! Выходит, я даже не знаю тебя по-настоящему. Не могу поверить, что доверял тебе. Ты говоришь об уважении к тому, что между нами было, – возможно, мы больше и не пара, но я все равно думал, что мы… союзники. Не могу поверить, что ты так со мной поступаешь. Я не могу… это худшая вещь, что ты могла сделать!
– А что делаешь со мной ты? Ты знаешь, через что я сейчас прохожу. Если бы ты когда-нибудь любил меня, то не расстраивал бы ничем подобным.
– Знаешь что? Пошла ты на хрен, Марианна. – И если то, что я назвала Хелен по имени, оскорбило Джесса, то его обращение ко мне иначе, чем «малышка», и вовсе проделывает во мне дыру. Через дорогу потрескивают ожившие рации, и бригада «Скорой помощи» срывается с места.
– Я никогда не думал, что ты изменишь своим принципам так легко, – продолжает он. – Ты такая же, как она, только прячешься за Хонор, а не за своей карьерой или чем-то вроде того! Знаешь что, я хочу рассказать твоей драгоценной девочке всю правду о тебе. Я расскажу твоей дочери, какая ты на самом деле двуличная сука. На что ты способна. Посмотрим, как тебе это понравится!
– Ты не можешь так поступить! – восклицаю я. – Она этого не заслуживает.
В ответ Джесс кивает в сторону гериатрической палаты. В его силах разрушить тридцать лет молчания за несколько секунд.
– Джесс! – Коллеги выкрикивают его имя на всю округу. Джесс пристально смотрит мне в глаза, сопротивляясь зову сирены, пока женщина-водитель не повторяет его имя трижды.
– Черт побери, Джесс, – ворчит она, когда он, нахмурясь, забирается на пассажирское сиденье. – Что с тобой творится в последнее время? Соберись, товарищ.