— Спокойной ночи, товарищ генерал, — за двоих попрощался водитель.
Генерал рассеянно кивнул и скрылся в подъезде, держа в правой руке заметно потрепанный матерчатый портфель.
Очутившись вне поля зрения охранников, он повел себя довольно странно. Вместо того чтобы спокойно пройти к лифту и подняться на свой этаж, он остановился в тесноватом, скудно освещенном тамбуре и, пока суд да дело, вынул из кармана пиджака и, развернув обертку, сунул за щеку мятный леденец — давний, привычный, но, увы, неравноценный заменитель сигареты. Снаружи послышалось мягкое хлопанье автомобильных дверец, тихий шелест работающего на холостых оборотах двигателя перешел в сдержанный бархатистый рык; в забранном фигурной решеткой узком плексигласовом окошке промелькнули окруженные туманным ореолом рубиновые светляки задних габаритных огней, и во дворе стало темно и тихо.
Посасывая леденец, генерал подождал еще немного, а затем выглянул в окошко. Сквозь помутневший плексиглас ему был виден только небольшой пятачок освещенного фонарем асфальта перед крыльцом, парочка припаркованных автомобилей с ритмично разгорающимися и гаснущими внутри синими огоньками охранной сигнализации да черная стена кустов по ту сторону подъездной дорожки. Обзор был ограничен, но его превосходительство, хоть убей, не видел причин, в силу которых подчиненные, получив долгожданный приказ отправляться по домам, стали бы подкарауливать его где-то неподалеку.
Проглотив то, что осталось от леденца, он ткнул пальцем в обведенную светящимся розовато-оранжевым колечком кнопку электронного замка и под пискливое пение домофона вышел из подъезда. Наступающая ночь ласково сомкнула вокруг него свои бархатистые, слегка отдающие горьковатым запахом опавшей листвы объятия. По утрам стало уже по-настоящему прохладно, но сейчас асфальт и бетон еще не успели остыть, и воздух был теплым, как в разгар лета.
Перед тем как сесть за руль припаркованной в тени кустов машины, генерал поднял голову и отыскал взглядом темные окна своей квартиры. В его возрасте редкий чудак сохраняет юношескую тягу к головоломным приключениям и перемене мест. Он не был исключением из общего правила, и сейчас его помимо воли охватили тоска и раздражение: ну какого дьявола, сколько же можно? Однако уходить на пенсию было рано, а менять профессию поздно; в очередной раз напомнив себе об этом, генерал открыл дверцу своего личного автомобиля и уселся на место водителя.
В темноте вспыхнули тусклые, старомодных очертаний фары, забормотал движок, и немолодая иномарка, шурша покрышками по сухому асфальту и роняя с капота и крыши нападавшие за день сухие листья, покатилась к выезду из двора.