Довольный своим поведением на переговорах и логикой донесения, а также тем фактом, что ему удалось сковать действия французской армии почти на сутки и огорчить Лористона веселым видом русского лагеря, князь Михаил Илларионович Кутузов отправился отдыхать. В избе он снова сел за стол, чтобы трапезничать, приказал принести себе водки, огурцов и хлеба. Солидно и аккуратно сам налил себе из штофа, выпил. Водка незамедлительно приняла на себя все тревоги и тяжелые сомнения дня.
Сбросив сюртук, фельдмаршал прилег на кушетку. Засыпая, вспомнил августовские дни, когда решался вопрос о назначении главнокомандующего русской армией. Это было тревожное время. Кутузов вдруг во всей полноте ужаса представил возможные губительные последствия решений, которые, слава богу, не были приняты, и даже вздрогнул от этих мыслей. Сон как рукой сняло. Кутузов приподнялся и, оставаясь сидеть на краю кушетки, закурил трубку. Он понимал, что ныне сложилось похожее, хоть и не столь опасное, положение.
Рано утром 5 августа собрался Чрезвычайный комитет, составленный по высочайшему выбору. Кандидатуру главнокомандующего утверждал сам государь.
В полудреме сознание фельдмаршала путешествовало по событиям тех дней, которые, как ему казалось, случились уже очень и очень давно.
Хоть и решение о его назначении одобрил государь, продиктовано оно было, конечно же, общим настроением в русском народе, и царь всего лишь угадал, на кого уповают подданные.
Кутузов, как один из лучших сынов славной эпохи Екатерины Великой, являл собой главную надежду на чудо, на избавление родной земли от агрессора. До назначения, за которое единогласно проголосовали все члены Комитета, Кутузов некоторое время командовал Петербургским ополчением. Должность хоть и важная, но не самая почетная, однако же работу свою он воспринимал серьезно и считал ее не менее почетной, чем руководство объединенной армией всей европейской коалиции. Усердие, которое граф, пожалованный спустя несколько дней княжеским титулом, продемонстрировал на скромной должности, являлось следствием одной из сильнейших черт его характера — ответственной педантичности, не зависящей от того, на каком участке работы он был нужен Государю.
Скромность и смирение не всегда служили Михаилу Илларионовичу добрую службу. Кутузов не был богат, семья его была большая, нуждалась в поддержке, и пожалованные императором «подъемные» пришлись как нельзя кстати. Говорили, будто фельдмаршал, известный не только своей прямотой, но и хитростью, знанием человеческой психологии, выходя от Александра с поручением спасти Россию от наполеоновского нашествия, замешкался у дверей и, развернувшись, пожаловался царю: «Mon maître, je nai pas un son d’argent»