– А меня зови как хочешь, хоть по сто раз на дню, – заявил я.
Она рассмеялась, и бубенчики отозвались.
– Ну, где ваша снедь? И надо кострище найти.
У ручья нашли круг из камней. Собрались было идти к людям за ложками-плошками, но у Нативии оказалась собственная большая сковорода, так что одолжились только солью да корицей.
– Давай, Лоби, увеселяй, – сказал Мелкий Йон, вернувшись от ручья. – Ты увеселяй, а мы будем вести беседу.
– Э, погоди, – начал было я, а потом подумал: «Да ну и что». Лег на спину и стал играть.
Нативии нравилось: она, пока готовила, нет-нет да и улыбалась мне.
– А детей у тебя нет, выходит? – спросил Добри.
Нативия смазывала сковороду кабаньим жиром.
– Один в Клетке в Живых Розах, двое – у отца в Ко.
– По свету, значит, странствуешь? – спросил Мелкий Йон.
Я заиграл другую мелодию, она была медленней и шла откуда-то издалека. И Нативия улыбнулась, ссыпая на сковороду кусочки мяса с пальмового листа. Жир заплясал на горячем металле.
– Странствую.
Эта улыбка, и ветерок, и насмешка в ее голосе – все было упоительно.
– Тогда тебе и мужчину такого же надо, который любит это дело, – изрек Добри.
Он у нас знаток семейных дел и всегда набит советами. Действует мне на нервы периодически.
Нативия пожала плечами:
– У меня раз был такой, но мы вечно спорили, куда нам идти. Это его ребенок в Клетке. А отца зовут Ло Ангел. Красивый. Только никогда не мог выбрать место, а как выберет – так мне туда неохота. Нет… – Она гоняла подрумяненное мясо по скворчащей сковороде. – Мне нравятся мужчины оседлые, положительные, чтобы дома ждали, пока я по свету брожу.
Я заиграл старинный гимн: «Билл Бейли, вернись домой»[26]. Еще в детстве выучил его с сорокапятки. Нативия тоже его знала, засмеялась, разрезая персик:
– Это про меня. Билл Ла Бейли – так меня Ло Ангел прозвал.
Она отодвинула мясо к краям. На свободное место высыпала орехи и разную резаную овощь, подлила соленой воды и звонко накрыла крышкой.
– И далеко ты забредала? – спросил я, опустив мачете на живот и потягиваясь; над головой, над кленовыми листьями небо было подранено закатом на западе, а восток и ночь наводили тень. – Мне скоро тоже предстоит. Надо хоть узнать сперва, какие на свете места есть.
Она сдвинула нарезанные плоды на край листа:
– Один раз до самого Мегаполиса дошла. И даже под землей была, в Исходной пещере.
Добри с Йоном разом притихли.
– Ух ты!.. А мне, знаешь, Ла Уника говорит: пора тебе в путь, ты инакий.
Нативия кивнула:
– И Ло Ангел поэтому бродит. – Она отодвинула крышку; пряный пар вылетел облаком и расточился, у меня во рту брызнула слюна. – Кто бродят, почти все инакие. Он говорил, я тоже инакая, только не хотел объяснить почему.