Одноглаз из-под черной копны волос поймал мой взгляд и продолжил наращивать кнут.
– Когда уже яйца допекутся? – спросил Нож, щупая серыми руками камни кострища.
Паук дал ему пинка:
– Будешь есть вместе со всеми.
Нож отковылял в сторонку, но скоро возник опять.
– Погреться… – виновато бормотнул он, увидев, что Паук снова занес ногу. – Я люблю, где погреться…
– Грейся, только держи лапы подальше от еды.
– Куда вы их гоните? – спросил я. – И откуда?
– Они выводятся в Горячей топи, это отсюда километров двести на запад. Потом мы их гоним через Великую столицу в Брэннинг-у-Моря. Там всех неплодных забивают, у самок берут яйца, осеменяют, мы отвозим яйца обратно и зарываем в торф.
– В Брэннинг-у-моря? И что они там делают с такой кучей драконов?
– На мясо пускают по большей части, а сколько-то оставляют для работ. Брэннинг тебе, наверно, чудом покажется после твоих джунглей. Я-то столько раз был там, что давно привык. У меня в Брэннинге дом, жена и трое детей. И еще семья на болотах.
Мы ели драконьи яйца, жареное драконье сало и густую, горячую, сытную кашу, отменно заправленную солью и рубленым перцем. После еды я заиграл на клинке.
Вот это музыка!
Сто мелодий разом. Многие одинаковые, но каждая начинается в свою секунду. Пришлось выбрать только одну. На первых же нотах Паук удивленно уставился на меня:
– Ты где это слышал?
– Нигде. Сам придумал, наверное.
– Вот еще, сам.
– Не знаю, она у меня внутри звучала. Правда, путано, вместе с другими.
– Сыграй еще раз, Сэм[32].
Я заиграл. Паук стал насвистывать одну из других мелодий, и вдвоем они заблестели, сталкиваясь и пружиня друг от друга.
Когда мы закончили, он спросил:
– Ты инакий?
– Говорят, что да. Слушай, а как песня называется? Я такое редко слышу.
– Соната для виолончели соло. Кодай.
Утренний ветер налетел на кусты дрока.
– Что-что?
У нас за спиной стонали драконы.
– Ты ее взял у меня из головы? – не отставал Паук. – Ты не мог ее раньше слышать, разве только я под нос ее мычал. Но крещендо тройных нот мне промычать не по силам.
– Как это, у тебя из головы?
– Она у меня много недель в голове крутится. Я ее прошлым летом слышал на концерте в Брэннинге-у-моря, за день до того, как выехал с яйцами к топи. Потом я нашел ее на пластинке в музыкальном разделе в развалинах древней библиотеки в Хайфе.
– Выходит, я ее знаю – от тебя?
И вдруг куча всего прояснилось, например откуда Ла Уника знала, что я инакий, и как Нативия это поняла, когда я заиграл «Билла Бейли».
– Так вот откуда я беру свою музыку…
Я воткнул мачете в землю и оперся на рукоять.
Паук пожал плечами.